— Но я думала, что тебе это понравится, — пыталась объяснить Мэнди. — Тебе это нравилось на девушках, которых ты мне показывал в городе, на улицах, — добавила она, защищаясь.
— Но ты же не уличная шлюшка! — сказал он, выдернул бумажное полотенце и протянул ей. — Ты моя жена, в конце концов.
Мэнди перепугалась, когда он прижал ее в угол и грубо стал вытирать полотенцем ее губы.
— И сними с себя это барахло. Чтобы я никогда больше не видел его на тебе.
— Но я думала...
— Это твоя проблема, что ты там думаешь. А теперь, делай, что я тебе велел.
Когда Мэнди вышла из ванной, Джек голый лежал на постели, освещенный только легким, жутковатым, свечением экрана телевизора. Он смотрел, как Джон Уэйн[24] в очередной раз пристреливает кого-то.
Джек взглянул на нее. На Мэнди была длинная хлопковая ночная рубашка.
— А теперь ты выглядишь, как маленькая святая, каковой и являешься, — загоготал он.
Мэнди просто стояла, опустив голову, оценивая его настроение и пытаясь решить, как ей быть в этой ситуации.
— Ладно... Ты снова ходила сегодня утром в церковь и молилась за мою душу? —насмехался он.
Его отец был тираном, забывшим поговорку «милосердие начинается дома». Джек подражал ему.
Он зловеще засмеялся, когда Мэнди утвердительно кивнула головой и сделала шаг к нему, к постели.
Когда она села рядом с ним, он положил ладонь ей на затылок и толкнул вниз, к своему животу.
— Ну а теперь, святая Аманда, когда ты позаботилась о моей душе, посмотрим, что ты можешь сделать для моего тела.
Глава VIII
Мелисса сдала последний экзамен утром в среду и отправилась в город повидать сына.
Конни Синклер открыла дверь лишь после того, как Мелисса позвонила второй раз.
— Мелисса, — сказала она, кивнув ей.
— Я освобожу вас сегодня от Джеми на целый день.
— Хорошо. Сейчас я его приведу. Он там, на кухне, рисует.
Не удивившись этому, Мелисса ждала на крыльце. Ей было странно, что у взрослого человека такое избирательное отношение к людям — Конни без памяти любила внука, но к его матери относилась с холодным равнодушием. Однако, тем не менее, Мелисса ценила ее любовь и заботу о Джеми.
— Мам! — раздался через несколько минут голос Джеми, и он выбежал ей навстречу.
Мелисса подхватила его и расцеловала, затем через плечо взглянула на Конни.
— У вас немного усталый вид. Он хорошо себя вел? Не очень вас замучил?
— Нет, он хороший малыш, жаль, что у меня нет его энергии.
— К сожалению, ни у кого из нас ее нет. Ну хорошо, мы вернемся попозже.
Джеми крутился и вертелся, вися на руке Мелиссы, пока они шли по дорожке. Глазенки его блестели от возбуждения и радости, и он пытался уговорить ее повезти его в зоопарк.
— А мы можем посмотреть мартышек, а мам?
Мелисса опустилась перед ним на колени и ласково нажала на кончик носика, заметив при этом, что летнее солнышко обсыпало его веснушками.
— Может быть, посмотрим «Русалочку»? — спросила она.
Дело было не в том, что ей хотелось посмотреть детский фильм. Она была художницей и получила бы больше удовольствия, наслаждаясь блестящей работой мультипликаторов в кинотеатре с кондиционерами. И ей гораздо меньше улыбалась перспектива таскаться по жаре среди толпы и запахов зоопарка.
— Нет, мам, — нетерпеливо сказал Джеми, дергая ее за косу. — Бабушка меня уже водила на этот фильм. Два раза,
— Два раза? Наверное, это хороший фильм.
— Не-а. Она слишком устала, чтобы еще раз вести меня в зоопарк. Потому что очень жарко.
Мелисса подумала, что у Конни действительно был усталый вид. Но она неважно выглядела с самого дня смерти Адама Синклера.
— Ты себя хорошо вел? — спросила она, глядя в невинные глазки Джеми.
Джеми надо пробыть в городе еще недельку, чтобы Слэйдер его не увидел.
Губы Джеми растянулись в широкой улыбке.
— Бабушка говорит, что я — идеальный ребенок.
— Неужели? — улыбнулась Мелисса, ероша светлые густые волосы мальчика.
Джеми кивнул, очень довольный собой.
— Вот насчет идеального я немного сомневаюсь. Вроде мне припоминается, как кто-то раскрасил мои помидоры в красный цвет прошлой весной.
Джеми надул губы,
— Но ведь ты говорила, что я могу купаться, когда покраснеют помидоры, а мне так хотелось купаться.
— Джеми, но ведь ты даже не умеешь плавать.
— Это потому, что меня никто не учил, — произнес он с легкой грустью.
Мелисса отвела взгляд. Сама она плавала не очень хорошо и ужасно боялась, что не сможет спасти Джеми. А Бью не рвался учить Джеми чему-либо. Лишь бы не путался у него под ногами. И сколько бы времени она ни проводила с сыном, она понимала, что ему не хватает отцовской любви и заботы.