После ужина граф Шереметев с де Грасси сыграли партию в биллиард, во время которой граф заметил на пальце француза кольцо с символом, циркуль и еще что- то, но спрашивать счел бестактным для себя.
Они покинули необыкновенную Венецию вместе, и дорога повела их сначала в Милан, где граф осмотрел и был впечатлен картинами Сандро Ботичелли, а картины «Рождение Венеры» и «Весна», были настолько прекрасны, что граф предлагал громадные суммы за эти полотна, но все было тщетно, перекупить эти полотна он не смог. У антикваров он купил прекрасную коллекцию посуды 16 века, и почтой отправил в Россию, в Москву. Бертран составлял компанию графу, и помогал в выборе редкостей. Были куплены полотна художников Италии и Франции, и все эти вещи так же почтой отправились на далекую родину графа. Что непривычно было для Петра Борисовича, француз был лишен чувства превосходства по отношению к русским спутникам, и даже к крепостным Шереметева относился как к равным, не позволяя себе показать, что он лучше этих людей. Нога Анри зажила совершенно, и мать мальчика души не чаяла в лекаре.
четвертая часть. Иллюминаты
Иллюминаты
Флоренцию, полную редкостей и прекраснейших они приехали еще через неделю, и де Грасси повел графа знакомится к своим друзьям в этом городе. Это был неплохой палаццо, но город Шереметев нашел более скученным в сравнении с Москвой, хотя и с каменными мостовыми и водостоками, и с таким чудом, как акведуки и канализация. Даже маленький садик из двух персиковых и четырех грушевых деревьев считался несусветной роскошью здесь, по сравнению с десятиной свободной земли усадьбы графов в Москве. Зашли в калитку дома, где их встретил слуга с масляным фонарем, и повел их наверх, в зал. Там стоял, что было в диковинку, круглый стол, накрытый простой скатертью, и уже сидели четверо итальянцев, вставших из вежливости при виде вошедших.
— Граф Петр Борисович Шереметев, — представился гость сам.
— Никколо Герардески, из Милана, — представился молодой человек лет двадцати.
— Алессандро Гентилески, из Флоренции, — сказал совсем юный итальянец.
— Филипе Горди, из Кремоны, — поднялся, назвавшись мужчина лет тридцати.
— Алессио Минелли, из Флоренции, хозяин дома, — представился итальянец лет тридцати.
— У нас считается плохой приметой, прийти без подарка хозяину дома, — и граф протянул господину Минелли пакет с изящно вышитым шейным платком.
— Спасибо, граф, — взял подарок Алессио тепло улыбнувшись в ответ.
— Садитесь, здесь рады добрым людям, — сказал хозяин дома.
Слуги принесли три стеклянных графина с вином и бокалы, а потом и холодные закуски.
— Выпьем же за нашего гостя из далекой России! — провозгласил хозяин, и поднял бокал с красным вином.
Все отпили из бокалов, и отдали должное сырам и колбасам прекрасной Флоренции.
— Вы, граф, ничего не слышали про туманный Гандвик, далекий Север России? — спросил его Никколо, — дело в том, что датский историк пишет, что эта земля населена великанами и колдунами, и про Биармию, и быть может, про Алатырь-остров, именуемый у Мавро Орбини Филоподией?
— Отец с Петром Алексеевичем посещал Север, ходят сказания среди поморов о этом, — сказал поморщившись ответил граф, — да и о Золотой бабе, с ее детьми, Близнецами. По слухам, ее вогулы да остяки прячут на левом берегу реки Обь. Филоподий- этой Новая Земля, острова напротив Ямала, обской губы. А про это, про ледяных чудовищ Скрытого острова, и я слышал. Ледяная царевна и семь ее слуг, все они вечно спящие во льду, и горе всем, если ее разбудят. У нас много сказаний о оживших мертвецах ходит среди народа, даже кладбища в деревнях всегда на другом берегу реки, — он рассказывал, и видел, как не сводят глаз с него собеседники, а Никколо быстро записывает его слова в блокнот.
— У нас есть сказка о Спящей Красавице, граф, очень похоже, но у вас, клянусь, у вас все звучит гораздо страшнее и ужаснее, — добавил покрасневший от вина Алессио.
— Да, граф, и есть сказания, наподобие ваших, о трансильванском графе Владе Цепеше, это невероятные истории, — добавил Филипе Горди.