— А вы знаете, что она в интересном положении? — спросил Майкрофт у инспектора. — Я думаю, ее лучше развязать.
Лестрейд рассыпался в извинениях и развязал ее — она все же была дочерью герцога Белминстера. Леди Хильда поднялась и резко бросила Майкрофту:
— Мистер Холмс, ваше возмутительное поведение не останется безнаказанным!
— Пфф! Игрок с плохой картой блефует. — Он взглянул на Лестрейда. — Инспектор, я предпочитаю, чтобы наши с ней глаза были на одном уровне. Вы не могли бы убедить ее светлость присесть?
Легкая рука правосудия коснулась ее плеча, и она присела.
Тем временем Зеккино произнес, глядя на нож на ковре:
— Я вообще-то думал, что наша сделка состоится в парке.
— Не говорите со мной! — выпалила леди Хильда.
— А я не с вами говорю, — сказал Зеккино, повернувшись к Майкрофту. — Вы знаете об этом больше, чем я думал.
— Естественно. В противном случае наша встреча не состоялась бы.
Они молча смотрели друг на друга. Это было отнюдь не соблюдение правил этикета, это было самое что ни на есть настоящее упрямство.
Я помог им выйти из этой патовой ситуации, сказав:
— Осмелюсь предположить, что леди Хильда убила Лукаса, чтобы он не мог ее больше шантажировать.
— Шерлок, — вздохнул мой брат, — несмотря на твою гениальность, ты все еще новичок, когда дело касается понимания женщин. Конечно она хотела покончить с шантажом, но это только верхушка айсберга… или, может, вулкана — это более подходящее название для этих тайных делишек.
— Вы намекаете на то, что я изменяю своему мужу? — воскликнула леди. — Да я люблю его всем сердцем!
— Возможно, мадам, — сказал Майкрофт. — Как бы то ни было, я не обвиняю вас в неверности. До того, как вы вышли замуж, между вами и Эдуардо Лукасом был короткий бурный роман. Письмо, которое вы тщетно пытаетесь вернуть, изначально было отправлено ему, не так ли?
Она не ответила, поэтому Майкрофт обратился к Зеккино:
— Я прошу вас, сэр, предъявить это причиняющее сильное беспокойство послание.
Шпион уставился на него.
— С чего вы взяли, что оно у меня?
— Тот факт, что она намеревалась убить вас из-за этого, не освежает вашу память?
— Вы окажете мне услугу, если задержите ее, — сказал Зеккино, — но это сделка. И если я отдам вам письмо, что я получу взамен?
— Свободу, сэр.
— Какую свободу?
— Отправиться куда угодно. Возможно, во Францию…
— Зачем?
— Если вы останетесь в Англии, вас обвинят в шантаже.
— Мистер Холмс, у вас нет доказательств.
— Думаю, что есть, но даже если я не прав, огласка серьезно подпортит вашу карьеру тайного агента.
Акула обнажила свои зубы.
— Я рискну, толстяк.
Майкрофт обратился к Лестрейду:
— Инспектор, будьте так добры, пригласите нашего особого гостя.
Он произнес это достаточно спокойно, но я знал, что толстяк злился, так как он вычерчивал ногтем крошечные круги на своем бедре.
Лестрейд выглянул в коридор и махнул рукой.
Высокий привлекательный мужчина с седыми волосами вошел в комнату и поприветствовал Майкрофта.
Зеккино вскочил.
— Как ты здесь оказался?
— Благодаря ей, — ответил он. — Правда, она этого не знала.
— Что ты здесь делаешь?
— Мистер Холмс пригласил меня на эту вечеринку. — С этими словами он подошел к буфету и налил в стакан немного бренди.
— Позвольте представить вам мистера Матурина, — сказал Майкрофт. — Шерлок, ты принес тот кусочек ткани, о котором сообщал в своей телеграмме?
Я достал его и протянул брату. Тот, в свою очередь, передал его мистеру Матурину, который внимательно его изучил.
— Да, — кивнул вновь прибывший. — Он очень похож на ткань платья, которое мистер Зеккино распорядился принести ему на следующий день после смерти его близкого друга Лукаса.
Задыхаясь, леди Хильда вскочила на ноги. Майкрофт жестом показал ей, чтобы она успокоилась.
Однако Зеккино не мог успокоиться. Он крикнул Матурину:
— Я заплатил тебе за твое молчание!
— Я не храню скотские секреты. — Матурин потягивал бренди из запасов шпиона. — Мистер Холмс, так мне сказать, каким образом ко мне попало платье?
— В этом нет необходимости.
— Как — нет? — прорычал Зеккино. — Если мои секреты, а также секреты леди Хильды раскрыты, то пусть так будет и с вашими, мистер Матурин! Но поверить вору на слово? Говорю вам, Холмс, он лжет!