– Нет! – взревел директор, выскакивая за дверь и появляясь в окне. – Нет, Андрей Сергеич, вы примите меры со своей стороны! А я со своей приму. – Исчез, снова появился и стукнул кулаком о подоконник: – Через пятнадцать минут – педсовет!
Андрей обвел взглядом ребят, они опустили головы. Но не Колька.
– Выйдите-ка все, – сказал участковый. – А ты останься.
Андрей достал из стола бланки протокола, заполнил «шапку».
– Ну, Колян, рассказывай. Хвались.
Колька подсел к столу.
– Только строго между нами, Андрей Сергеич, – нахально поставил условие.
Андрей с улыбкой приложил ладонь к губам и к сердцу.
– Это один пацан из второго класса гранату притащил. Кто – не скажу.
– Я и не сомневаюсь, – опять усмехнулся участковый.
– Граната немецкая. Я такие знаю. А он – нет. Достал, вертел-вертел, хвалился – и ручку повернул.
Андрею стало страшно. Малый пацан в куче такой же мелюзги поставил гранату на боевой взвод.
– Ну, я гранату у него вырвал – и в окошко ее. Разве знал, что она в Сентин сарай влетит?
– Какая она из себя была?
– Новенькая. Как со склада.
Вот это печаль!
Проблема была и раньше. Шастали пацаны по местам былых сражений, делали опасные находки: проржавевшие гранаты, источенные землей и временем штыки, снаряды. А уж битые каски, дырявые немецкие банки от противогазов, патроны без счета, ленты пулеметные – это в каждом дворе найдешь. Иной запасливый мужик наверняка где-нибудь в погребе и автомат прячет.
Опасно это, со всех сторон. Бывали случаи трагические. Трактора в поле подрывались. Сеяльщик один погиб, когда пытался мину, меж сошников застрявшую, выковырять.
А Поле Славы, через которое поднимается на Горку, к памятнику, узкая дорожка? Все знают – с нее ни шагу в сторону. Когда-то тут проходил передний край, и заброшенное поле до сей поры осталось буквально напичканным смертоносным железом далекой войны...
А вот теперь – новенькая граната. Не иначе, кто-то хорошо законсервированный склад разыскал. Заботушка!
– Ладно, Морев, шагай до дому. А я на педсовет.
Педсовет уже закончился. Когда надо, Сентя резвый был. Сразу протянул Андрею протокол заседания. С лаконичным решением об исключении ученика девятого класса Николая Морева из школы за злостное хулиганство. И ходатайство в правоохранительные органы о привлечении злостного хулигана к ответственности.
Андрей вежливо прочитал бумаги, оглядел состав педсовета, нетерпеливо рвущийся к дверям на домашнее празднование Дня Победы, и неторопливо, очень мелко, порвал протокол.
– Еще один хулиган, – выдохнула химичка Мария Петровна. – Милицейский.
Андрей улыбнулся:
– Я хочу от лица правоохранительных органов поблагодарить педсостав школы за отличное воспитание учащихся.
– Иронизирует, – шепнула химичка.
– Ваш злостный хулиган, – продолжил Андрей, ссыпая обрывки протокола в корзину для бумаг, – совершил героический поступок. О чем я уже доложил своему руководству для принятия соответствующего решения. – И, рассказав педагогам, как было дело, покинул учительскую.
– А кто же гранату притащил? – спросила вслед химичка.
Кто мог гранату разыскать и в школу притащить, участковый догадывался. Был на селе такой бедовый Вовчик. Он двумя способностями обладал: появляться там, где более всего его появление нежелательно, и исчезать тогда, когда он более всего был нужен.
Непоседа, фантазер, мечтатель. Убегал в Америку, уверенный, что она ненамного дальше райцентра. Уплывал на льдине в ледоход. Однажды угнал милицейский «уазик», за что попало не ему, а старшине-водителю. Искал за рекой, в заброшенном колодце, старинный клад. Построил прошлым летом воздушный шар из бумаги, наполнил его дымом и едва не улетел по следам героев Жюля Верна.
Андрею с ним хлопот доставало. Со льдины его снимал, из милиции вызволял. Из колодца за уши вытаскивал. За ноги успел ухватить, когда он на шаре возносился. А вообще-то подвиги Вовчика общественность без внимания не оставляла, по достоинству их оценивала и в школе, и дома. Особенно от отца ему доставалось, который признавал только один, веками проверенный метод воспитания. Посему понятно: кого выручил, не выдав, Колька.
В последнее время чуть поутих Вовчик, времени на подвиги не хватало. Мамка его нашла работу в городе, и все заботы о младшей сестренке свалились на Вовчика. Выход он нашел и здесь: усаживал непоседу Нюрку на крыльце и усердно читал ей вслух все подряд, что снимал с книжной полки. Такие занятия для самого Вовчика бесследно не прошли. Прочитанное частенько против его воли выскакивало на язык и чаще всего не совсем к месту. Осложняя и без того непростые его отношения с окружающими.
...Вечером вся компания, как обычно, собралась в штаб-квартире – на Челюкановой терраске. Колька с Вовчиком шептались; Галка, хихикая, ставила розовую заплату на зеленую директорскую майку. Миха Куманьков уткнулся в книгу.
Только Васька-Кролик задерживался – он у Еремкиных поросенка дрессировал. Обучал его автопоилкой пользоваться. Ваську все животные и птицы слушались. Понимали его, будто он на их языке говорит. Может, так и было. Хотя бы по тому случаю судя, когда в магазин воры забрались. Васька случаем рядом оказался и такой злобный разноголосый лай устроил, что они из дверей побоялись высунуться. Андрей их прямо в магазине и взял...
– Я тебе за это, Колян, – горячо дышал Вовчик Челюкану в ухо, – тайну расскажу. Что у Блиндажа вчера разведал.
Блиндажа как такового не было. Так по старой памяти называлось место в лесу, где терялась давняя заброшенная дорога. Может, когда и был там блиндаж, а теперь – невысокий холмик, покрытый ровным зеленым ковром и проросшими молодыми березками. У холмика сходятся две оставшиеся от войны траншеи – осыпавшиеся, заваленные комьями глины, давно уже ребятами обшаренные. И ничего, кроме россыпи стреляных гильз и пряжки от военного ремня, там и не было найдено.
– Гранату я ведь там подобрал. Какие-то черные люди ее обронили.
– Чего? – поднял голову Миха. – Какие люди?
– Черные, Миха, – округлив глаза, шептал Вовчик. – У них там, в лесу, стойбище. Палатки стоят. Костер горит. Приборы какие-то пищат. А сами – в черное одеты, в масках, одни глаза сверкают!
– Десантники небось на ученье, – отмахнулся Куманьков, снова погружаясь в мир лесов и индейцев Сетона-Томпсона. – Или спецназ тренируется.
– С немецкой гранатой? – усомнился Колька. – У них что, своих нету?
– А пошли посмотрим, – предложила Галка, любуясь заплатой в форме сердечка. – Если Вовчик соврал, он эту майку завтра сам Сенте передаст.
– Пошли, – захлопнул книгу Миха и вопросительно глянул на Кольку. – Марьиным оврагом пройдем – там удобнее тайком подобраться.
– Кролика надо подождать.
– Чуть что – так сразу Кролик, – проныл Васька, появляясь в дверях. – А куда пойдем? Темно уже.
Кролик чуточку трусоват был, но всегда себя перебарывал, от ребят не отставал.
В овраге было сыро, промозгло. Сюда сползал с поля холодный весенний туман. Влажные ветви кустарника цеплялись за куртки, сбрасывали ледяные капли на лица и руки.
Но Миха, такой бывалый лесовичок, уверенно вел отряд к Блиндажу. И только шепотом ворчал недовольно, если под чьей-то неловкой ногой похрустывал, ломался, предательский сучок. Сам он шел беззвучно, ловко уклоняясь от веток, – вылитый индеец.
– Теперь тихо, – он остановил ребят, а сам на четвереньках взобрался по склону оврага, залег на его обрезе. Пригляделся.
Впереди, в черноте леса, неверно трепетало, то исчезая, то вновь вспыхивая, пламя костра. Иногда оно исчезало вовсе, когда его загораживала чья-то фигура.