«О-о нет… Д-даже н-н-не взд-думай-й!» - Маус вновь начал показывать сопротивление, пока из него не вышел тихий, сдержанный крик. Он сжал зубы и выпрямился, широко раскрыв глаза и выпустив из себя пару капель слёз. Да… Слизь начала насиловать беднягу, пролезая внутрь его задницы. И если меня не настигнет подобная учесть, то я точно начну ощущать иные формы, обволакивающие мой возбуждённый фаллос. Одна лишь мысль об этом вызывала отвращение, или даже… пугала меня. Но Слизь же помнила меня. Она лишь касалась краёв моего ануса, словно вылизывая его слизистой копией языка. И забираться внутрь Слизь вряд ли собиралась, лишь аккуратно балуясь со мной и заставляя меня напрягаться лишь сильнее.
С Макс же она не шалила. Бедная девица моментально начала царапать мою спину ногтями, вжимаясь в меня всем телом и стискивая свои зубы со всей возможной силой, как только Слизь издала очередной сильный пульс. Она забыла, как дышать, на небольшой миг, пока Слизь проникала внутрь её девственной попки, до которой даже я пытался не дотрагиваться. Вскоре на её глазах выступили слёзы, и она с улыбкой прошептала: «Пах-пах!», начиная издавать лёгкие, быстрые выдохи с едва различимым писком, как у резиновой уточки. Как я и думал… Слизь начала насиловать и её. Краем глаза я заметил, как Маусер показал совсем иные эмоции, начиная сжиматься и наклоняться вперёд. Что-то изменилось, но я не чувствовал ничего необычного. Возможно… Слизь сменила копии, и Маус начал чувствовать копию чьих-то внутренностей и кишок. И я, надеюсь, это его собственные. Макс же, утопая в смешанных чувствах боли и блаженства, продолжая издавать тихие писки и всхлипы, позволяла Слизи играться с ней, как с игрушкой. Позволяла чудовищу пользоваться ей и всеми её проходами. Я даже начал замечать, как живот Макс начал принимать округлые формы, а её дыхание становилось более тяжёлым и частым. Что-то подобное начало происходить и с Маусером, но он показывал сопротивление, не позволяя слизнякам проникнуть внутрь его кишечного тракта. Один только я оставался нетронутым, наслаждаясь волной приятных чувств и сопротивляясь что есть сил, пока Слизь насиловала Макс и Маусер, стараясь заполнить их внутренности “живой” слизью.
«Ч-чё-ёрт… Хв-ват-тит меня муч-чать! Дай м… мне зак-кон-нчить, чтоб т-тебя!» - Маус вновь начал сопротивляться, сжимаясь и изгибаясь, хлопая по Слизи ладонью в гневе. Судя по его словам… Слизь решила заставить нас кончить. Вместе. Разом. Макс уже была готова улететь на тот свет, полностью закатив свои глаза и откинув голову, а я продолжал своё сопротивление, не поддаваясь чувствам и звукам. Я зря сопротивлялся, ибо Слизь всё ещё знает способы добиться своего. Как только Макс впилась в меня ногтями, начиная вздрагивать и тяжело дышать – Слизь быстро проползла в меня по уретре, высасывая всю жидкость, скопившуюся во мне. Маусер же, вскрикнув, тоже выпустил из себя всё, что только можно, и вот тогда… Слизь успокоилась, начиная пульсировать и высасывать из наших тел все возможные жидкости, заставляя Макс, Маусера, и даже меня… постанывать. Все мы заливались блаженными чувствами и ощущениями, расслабляя тела. И только я, стискивая зубы, прижимая к себе обессиленное тело Макс, ожидал нужного момента. Как только Слизь начинала менять цвет, слабо пульсируя и двигая нас внутри себя – Я начал толкать себя назад. Мне удалось упасть на пол спиной и вынырнуть из успокоившейся Слизи, вытащив из неё и Макс. Девицу пришлось положить на стол, пока я, доставая из сундука шахтёрский лазер, начинал целиться в светло-зелёную желейную массу, посмевшую изнасиловать меня и моих друзей.
Пока Маус, издавая дикий ор и крича: «Не-ет!», пытался хоть как-то выкарабкаться из, лениво двигающейся в мою сторону, Слизи – Я настраивал лазер на нужный режим. Одно нажатие на курок, и слабо пульсирующий лазерный луч быстро пробился сквозь Слизь, разбив её на два Слизня поменьше. Маусу удалось выбраться из неё, а я, продолжая отстреливать и разбивать Слизь на кусочки поменьше, пытался испепелить её ко всем, мать её, чертям! Даже когда у моих ног начали прыгать маленькие, безобидные слизнячки – я не щадил их, давя каждого слизня у своих ног! И я не успокоился даже тогда, когда под моими ногами осталась лишь зелёная, липкая жижа!
Маус, наблюдающий за мной, тяжело дыша и постанывая, получил прикладом лазера по животу! Каждая тварь, каждый слизень, оставшийся в его животе, быстро выполз из его зада, вкусив лазерных лучей и моей голой пятки! С Макс же я был более аккуратен, но мои методы не сильно изменились. Я аккуратно нажал ладонью на её выпуклый животик, заставляя её мотать головой и извиваться. С каждой секундой я надавливал лишь сильнее на её живот, пока слизни не повалились из неё обильными кучками и комками. И каждую болотно-зелёную падлюку, затаившуюся внутри неё, я заставлял выползать наружу, а потом давил и испепелял, показывая им всю свою ярость и гнев. Один только Маус, абсолютно улетевший из этого мира и не понимающий, что сейчас происходит перед его глазами, наблюдал со мной с пустыми, широко раскрытыми глазами. А когда я закончил, окинув его своим гневным взглядом – я произнёс, медленно и чётко:
- «Ты. Ничего. Не видел».
========== Сезон IV: Часть третья: Большое сердце. ==========
За одну неделю изменилось многое. Я никак не планировал подобные ходы и действия, и мне никак не удавалось привыкнуть к этому. И я говорю не только о своём доме. Изменения касались и Макс, и моих друзей, и меня.
Начну с того, что после прошлой… “вечеринки” с Маусером, мне пришлось избавляться от улик и свидетелей. Мауса удалось заткнуть, ибо то, что произошло с нами – произошло и с ним. Я абсолютно уверен в том, что он постесняется поделиться со всеми историей о своей… хехех… битве со Слизнем. Нам же с Макс, после подобного сюрприза, пришлось полностью замуровывать туннели и вход в шахты. У нас два дня ушло на заделывание этой длиннющей дыры, не говоря уже про две сотни сундуков с камнем, которые нам пришлось добывать из карьера неподалёку. Теперь у нас не было туннеля с шахтой… И я не был разочарован этой идеей, чтобы вы знали! Там всё, что можно было добыть – давно добыто! А выковыривать каждый миллипиписечный кусочек руды, которуй я смог пропустить, я не собираюсь! Да и вообще мне шахта эта не сдалась! Я же уходить собрался, забыли?
Что на счёт всех остальных… Мне доводилось принимать Марко и Рика, как гостей, но ничего особо нового они мне не выкладывали и не предлагали. Марко делился новостями с личного фронта, периодически пробалтываясь на счёт своих с Хэнни отношений. Некоторые детали у него были настолько личными, что мне порою было неприятно их слышать. Белобрысый ловелас не испытывал никакого стыда или позора, спокойно выкладывая подробности из своей личной жизни на стол. Можно спокойно сказать, что Хэнни и его успела испортить.
Бледнокожий старейшина Рик, в отличие от своего друг Марко, делился новостями из Дома Советов. Это было его, скажем так, обязанностью. Если я не приходил на собрания в Дом Советов, то Рик приходил ко мне лично, вместе с новостями с собрания. Этот уговор он создал для меня сам, и выполнял он его самостоятельно. Ничего особо интересного мне в уши не лезло, но одна небольшая тема меня слегка заинтересовала. После нашего “похода” на Северо-Западное поселение, и детального доклада с публичным извинением – Маусера решили вернуть на его старую позицию и простить ему все грешки и ошибки. И раз уж это решение принималось членами Совета, то и мне пришлось оставить свой голос. Это можно было назвать моим последним участием в делах Дома Советов.
На следующей неделе случилось то, чего я так долго ждал. Макс, спустя месяцы лечения, смогла выгнать из себя голодных волков, раздирающих её кишки изнутри. Она вылечила себя от каннибализма. Девица практически сверкала у меня на глазах, набивала свой живот мясом и фруктами, плясала и радовалась… и благодарила меня за всё, что я сделал для неё за всё это время. Я и сам был рад её выздоровлению, ведь теперь я спокойно смогу покинуть этот свинарник и отправиться в своё долгожданное путешествие. Теперь мне не нужно мучиться и ждать, пока меня назовут “хорошим мальчиком” и выпустят на улицу. Я, как и Макс, был готов стать по-настоящему… свободным человеком.