- Не нужно плакать, - повторила настоятельница, приближаясь к ребёнку и обхватывая его за плечи. – Ты уверена, что никого больше не видела? Никого, кроме служительницы?
- Никого.
- А что, если… - Катрия осеклась. Безумная мысль пришла ей в голову, но отбрасывать её, не проверив, было нельзя. – Это служительница Ралалья зажгла свечу?
- Нет. Это я.
- Ты?!
Женщина отступила от девочки и пристально уставилась на неё. Малышка с покрасневшими от слёз глазами, в свою очередь, вперила взгляд в настоятельницу. Так они и стояли, рассматривая друг друга, будто видели впервые.
- Я сделала что-то неправильное? – неуверенно промолвила девочка.
- Нет. Всё хорошо, - стараясь, чтобы её голос звучал как можно естественнее, выдавила Катрия. – Я просто удивлена, что ты так умеешь.
- Здорово, правда? Иногда, когда я очень захочу, я могу зажечь белый огонь. Это значит, что я чудовище?
- Нет. Вовсе нет.
Женщина подняла голову и уставилась на гобелен, изображавший молящихся монахинь. И сама начала мысленно молиться. Молчание затянулось, и настоятельница принудила себя заговорить.
- Раз спички больше не нужны, я пойду. Доброго вечера.
- Вы всё равно их принесите, пожалуйста, - попросила девочка. – Жёлтый огонь очень красивый.
Катрия выдавила полуулыбку и вышла из комнаты. Только тогда она почувствовала себя в безопасности и, прислонившись спиной к стене, запрокинула голову. Но тут же одёрнула себя. Нельзя, чтобы послушницы увидели её страх! Сейчас самое важное – это не позволить панике распространиться по монастырю. Если начнётся суматоха, а ужас завладеет сердцами монахинь, в стенах поселится хаос, что придаст сил демону. Катрия сожалела лишь о том, что Ралалья убежала сломя голову. Эта глупая курица разнесёт семена по всем уголкам!
Женщина собралась с мыслями и поспешила предотвращать катастрофу. Опыт главного управителя и привычка решать проблемы самостоятельно помогли настоятельнице действовать хладнокровно. Она потушила зарождавшуюся панику и убедила монахинь, ставшими случайными свидетельницами истерики Ралальи, что служительнице просто привиделось в полутьме.
- Беспокоиться не о чем, - спокойным тоном повторяла она, хотя внутри у неё всё пылало.
Уже поздно ночью Катрия собрала небольшой совет в комнате Арэви. Разбуженная старушка пришла в бешенство, но столкнувшись с ледяной решимостью своей ученицы, уступила ей. Что, в конце концов, мог сделать прикованный к постели человек против сильной и дорвавшейся до власти женщины?
Помимо Арэви и Катрии на совещании присутствовали ещё две пожилые монахини, умудрённые опытом и надёжные в отношении хранения тайн.
- Ты уверена, Катрия? – внимательно выслушав её, проворчала Арэви. – Кто-то в комнате зажёг свечу, а девочке могло показаться, что это была она.
- Это возможно, - согласилась её ученица. – Поэтому нужно удостовериться прежде, чем принимать поспешные решения.
- Может, сразу провести ритуал очищения? – предложила одна из монахинь, поправляя съехавшие на нос очки.
- И разозлить демона? Неблагоразумно! – отрезала Катрия. – Белый огонь, настоятельница, белый! Это должно вам о чём-то сообщить!
- Ты намекаешь, что нам не хватит сил изгнать этого демона? – повысила голос Арэви.
- Без помощи представителей На-Ла или Лангзама – едва ли.
Старушка закатила глаза. Катрия знала, что в прошлом у её наставницы и Lux Veritatis были натянутые отношения. Какова бы ни была их причина, Арэви до сих пор не доверяла собратьям по вере и не принимала их помощь. А также ставила Катрии в упрёк, что она якшается со служителями Риндожи и Лангзама.
- Думайте, что хотите, но моя версия такова: тело девочки попало под власть демонической сущности, - продолжила женщина. – Её нашли в лесу в окружении Сменщиков и Нагнетателей, а также одного опасного окультиста. До прибытия людей из Риндожи они провели ритуал, в результате которого сущность демона закрепилась за телом ребёнка.
- Но прошло несколько месяцев. Почему же девочка до сих пор в своём уме? – спросила одна из монахинь.
- Возможно, на пробуждение такого могущественного существа нужно много времени. Или он уже завладел её разумом и притворяется. Но в таком случае ни меня, ни вас уже не было бы в живых.
- Или не будет к концу этой ночи, - насмешливо изрекла Арэви.
Катрия смерила её недовольным взглядом. Глупая старуха ещё и веселится! Ей-то нечего терять, она своё уже отжила. А что будет с остальными обитателями монастыря? С молодыми девушками, полными надежд и светлых устремлений, с женщинами, не успевшими проявить свои благодетели?
- Или демон в теле служительницы Ралальи, - предположила молчавшая до этого монахиня. – Он устроил этот спектакль, чтобы мы думали на девочку. А та сама не поняла, отчего зажглась свеча, и решила, что это её заслуга.
- Начнём с девочки, - непреклонно заявила Катрия.
- То есть твои действия не разбудят и не переполошат демона? – Арэви приподняла бровь.
- Я буду осторожной. Я осознаю, сколь много мы потеряем, если допустим даже крохотную оплошность. А вы пока отправьте письмо в ближайшую резиденцию Lux Veritatis, - Катрия заметила, как помрачнела её наставница, но ей не было дело до предрассудков старой женщины. – Только они сумеют совладать с демоном, если он уже проснулся. И будем молиться, чтобы он спал как можно дольше.
Ведь если это так, они справятся с чудовищем сами и до прибытия представителей воинствующей стопы их общей веры. Но как проверить, не навлекая на монастырь гнев злобного существа?
Катрия так и не заснула в ту ночь. Она чутко реагировала на вой ветра, который казался ей рёвом чудовищ, и прислушивалась к шагам. Пару раз она поднималась и, собрав всю свою волю в кулак, отправлялась в крыло – проверить, спит ли ребёнок. Девочка была в своей постели, и это немного успокаивало настоятельницу, хоть ей и мерещилось, что для спящего человечка она слишком сбивчиво дышала. Притворство или разыгравшееся воображение?
Служительницу Ралалью поместили в изолированную комнату, сославшись на то, что женщина подцепила болотную лихорадку, и никого к ней не пускали. Возле неё оставались лишь посвящённые в тайну монахини. Таким образом, больше никто в монастыре не мог услышать её причитаний о демоне, а слух об этом превратился в байку, неподтверждённую и необоснованную. Ведь гораздо приятнее верить, что больной лихорадкой монахине просто привиделось, нежели что в стенах святой обители поселилось настоящее зло.
Самые проницательные служительницы заметили, что Катрия весь день была похожа на натянутую струну. Такое непривычное для неё состояние списывали на беспокойство настоятельницы о возможной эпидемии лихорадки. А следующую ночь Катрия по-прежнему не могла уснуть. Ей казалось, что она зря медлит, что нужно срочно действовать, как говорится, читать молитву, пока прихожане не разбежались. Она обратилась мыслями к Терпящей, но будущее не прояснилось. А просить совета у Арэви она не торопилась, зная, что ворчливая старушка ей скажет. Утомление и надуманные опасения начали мучить женщину, точно дикие звери умирающую от голода жертву. Страх и нерешительность, её личные чудовища, тоже выползли из убежищ.
- Вы неважно выглядите, - после второй бессонной ночи заметила какая-то служительница. – Вы, часом, сами не заболели?
- Нет. Это лёгкое переутомление. Ничего, с чем бы люди ни могли справиться, - важно заявляла Катрия, натягивая на себя маску строгости.
Она из последних сил играла роль уверенной в себе настоятельницы, но напряжение возрастало и давило на неё всё сильнее. И в итоге это вылилось в отчаянный рывок.
- Добрый вечер, - поздоровалась девочка, но настоятельница лишь молча взяла её под руку и повела обратно в её комнату. – Разве мне не нужно слушать молитву?
- Не сегодня, - отрезала женщина, и это удивило малышку: обычно Катрия ругалась, когда та пропускала чтение, но чтобы запрещать ей идти туда…
- Я в чём-то провинилась?
Настоятельница закрыла дверь и лихорадочно пробежала глазами по комнате. Усталость глубоко отпечаталась в её чертах: морщины стали заметнее, под глазами залегли мешки, и всю её фигуру будто тянуло вниз невидимыми грузами.