Наталья отошла, села у окна и послушно стала рассказывать о том, как она жила, как сводила концы с концами.
— Через месяц, а может и через два, как тебя увезли, один за другим пришло два перевода по двести рублей каждый. От кого — не знаю. Сперва хотела было отправить обратно, да адреса отправителя не оказалось. Словом, получила. Татьянке пальтишко купила, а Николке — сапоги резиновые…
Семен был худ, бледен, веки его заметно вспухли. Даже голос изменился, стал каким-то приглушенным, хрипловатым.
— Теперь все будет хорошо, — шептал он. — Главное — мы снова вместе.
— Вот именно, Сенечка, — сказала Наталья, но за доброй улыбкой у нее промелькнуло что-то тревожное.
— Чего-то ты, женушка, не договариваешь, — встревожился Семен.
— Сердце, оно ведь не только мотор для перекачивания крови. Оно и поет, и плачет, и чувствует.
Из дома супруги вышли вместе. Наталья села на трамвай и поехала к себе в больницу, где она работала медсестрой, а Семен не спеша пошел на завод. Торопиться ему некуда, да и время еще раннее. У проходной остановился.
Солнце, поднимаясь, приятно пригревало, в окнах мелькали силуэты людей. Там, в цехах, бурлила привычная жизнь. Там работали его товарищи, а он стоял у заводской черты, не решаясь ее переступить. И такая вдруг тоска охватила его! Никто его здесь не ждал, никому он тут не нужен…
Резко повернулся и зашагал прочь. Справа плескалась Нева, проходили люди, вихрем проносились машины. Свернув с набережной, сразу за поворотом, на большом щите прочитал: «Требуются радиомеханики, техники, прибористы…» И напрямик, через улочки-закоулочки, подался по указанному адресу в отдел кадров. Пожилой кадровик расспросил Пронина, где и кем он работал, долго рассматривал документы.
— Двух техников-прибористов мы уже взяли, — как бы извиняясь, проговорил он. — Больше пока не требуется.
Помолчал и неопределенно сообщил:
— В транспортный отдел, кажется, грузчики нужны…
— Спасибо, — сухо произнес Пронин, поднимаясь со стула.
Он потратил несколько дней на поиски подходящей работы. По специальности ему ничего не предлагали или вежливо отказывали, а в грузчики или подсобные рабочие он сам не соглашался. Настроение было прескверное.
В скверике присел на скамейку и тут же встал. Неприятно сосало под ложечкой, страшно хотелось закурить. Попросил у прохожего сигарету, жадно затянулся.
— Никак Семен Ильич? — Вкрадчивый голос заставил его обернуться.
Рядом стоял Кайль, полноватый, с жидкой рыжей бородкой, тщательно уложенными вьющимися волосами. Глаза спрятаны за толстыми стеклами очков в тонкой золотой оправе. Широко улыбаясь, он шагнул вперед, намереваясь заключить Семена в объятия. Но тот вовремя протянул руку, и они сдержанно поздоровались.
Пронин не стремился к этой встрече, но был уверен, что она произойдет. Накрапывал мелкий дождик, разговор не клеился. Семен рассеянно посматривал по сторонам.
— Чего же мы стоим? — вдруг спохватился Кайль и стал энергичными жестами останавливать машины с зеленым огоньком.
Вскоре они оказались в ресторане. Сели за тот же столик, за которым в свое время было немало выпито и сказано. Подошел официант с подносом, уставил стол вкусной едой, наполнил рюмки.
— Итак, Сеня, мы опять вместе. — Кайль, выпив, блаженно откинулся на спинку стула. — Да ты не стесняйся. Небось соскучился по настоящей еде?
— Точно, давно такого не едал.
Кайль разлил коньяк.
— Хочу выпить за тебя, Семен Ильич. Человек ты надежный. Спасибо тебе за все…
Они помолчали.
— А теперь к делу. Ведущим инженером ко мне пойдешь? — неожиданно спросил Кайль.
— Каким таким инженером? — насторожился Семен.
— Да ты, брат, ничего не знаешь! — Кайль расплылся в самодовольной улыбке. — Теперь я в управлении. Сижу на отделе. Персона в некотором роде. Но резиденция на заводе. Усек?
Пронин отрешенно ковырялся вилкой в тарелке.
— Оклад по высшей категории. Премия ежеквартально, ну и все прочее, — полушепотом сообщил Кайль.
Семен молчал.
— Подумай, но не тяни.
Пронин неопределенно пообещал:
— Будем думать. — И решительно — А пить мне хватит!
Кайль подозвал официанта, рассчитался. А когда тот ушел, достал из внутреннего кармана пухлый конверт и протянул его Семену:
— Это тебе на первый случай…
— Нет, нет, я и так уже в долгу, — замахал руками Пронин, вспомнив о двух переводах, полученных Натальей.