Прошло не более часа, когда Феде решила, что нам было пора уходить. Мы выпили пару коктейлей с помощником оператора и кем-то ещё из технического персонала, но скуки это не разбавило.
К тому времени бар уже скрипел по швам от посетителей. Очевидно, такая же картина творилась и в прочих заведениях. Независимо от того был бар спортивным или нет, когда играют «лазурные», это мало кого волнует.
Мы предусмотрительно стали пробираться к выходу ещё до начала матча, но сделали небольшую заминку, чтобы попрощаться с новыми знакомыми. Эта заминка стоила нам многого.
Ситуация эскалировалась, не успели команды ещё выйти на поле. Я не пыталась разобраться, в чём был конфликт. Мы уже почти добрались до входа, когда в плечо Федерике прилетела бутылка. Вряд ли в неё метили специально, скорее не удержали во время очередного эмоционального жеста. Но в отличие от меня, Феде не дала себе и секунды, чтобы проанализировать ситуацию. Рукав её шерстяного пиджака — только подумать, новая «Вивьен Вествуд»! — был насквозь промочен пивом. И это всё, что ей требовалось знать. Не обращая внимания на извинения, она схватила виновника за грудки.
Такая безотносительная агрессия будто давала зелёный свет всем остальным. Началась драка. Хотя кулаков не летело. Просто народ стал давить со всех сторон, толкать и тыкать друг друга локтями. Я вспомнила как в пятнадцать лет в первый и единственный раз в жизни участвовала в слэме. Мне, хрупкой девушке, тогда изрядно досталось. То же самое я испытывала сейчас. Всё, что могла делать — считать сколько синяков обнаружу на своём теле следующим утром.
Я мельком увидела Феде, её вытеснили в двери. Мне бы хотелось того же, но сколько я не пыталась проложить себе дорогу локтями, меня неизменно относило вглубь бара.
Когда меня в очередной раз поволокло в эпицентр толчеи, кто-то удержал меня за плечи и прижался к спине. Я попыталась отбиться, извернуться. Несколько раз ударила воздух за спиной. Попала в кого-то третьего. Вонзила каблук в ногу, но тот был слишком низким, плоским и соскользнул с усиленного мыска кроссовка моего захватчика.
Так, пятясь, мы дошли до дальней части зала. Зона VIP была отгорожена стеной или ширмой — чем-то, что позволяло пропускать звуки, но не давку. Меня не отпускали, но хватку ослабили.
Я, наконец, вырвалась, дернулась, невольно широко размахнулась рукой. Я была слишком распалена от произошедшего.
— Не слишком вежливо, — хрипло произнёс он.
Я оторопело посмотрела на Андреа. Он потирал грудь, я попала по ней кулаком. Кажется, был смущён, но как-то по-детски. На губах его играла улыбка, будто его сейчас отчитывали за очередную проделку.
— Как и ты.
Он выпрямился. Наконец, мы были одного роста, и, признаться, с этой высоты наблюдать его пьянящие карие глаза было одно удовольствие.
— Твоя подруга начала замес? — спросил он, оглядываясь кругом, кивая кому-то за моей спиной.
В зале кроме нас сидели ещё три человека. Я тоже поприветствовала нашего режиссёра. Андреа улыбнулся оттого, что я повторила его жест. Будто бы это он меня контролировал.
— Ничего она не начинала, — прошипела я, стараясь сделать своё присутствие менее заметным.
Но Андреа присел на ближайший диван, а я осталась стоять. И с щеками, пылавшими от смущения, была как единственная свечка на торте.
— Бог всё видит, — он развёл руками.
«Бог да, но ты-то почему?» — спросила я про себя. Оглядывая Андреа с подозрением, я вдруг поняла, что на мой вопрос нет иного ответа: он за мной наблюдал. Наверняка, поэтому, когда бы я ни посмотрела на него, он всегда находился вполоборота ко мне. Это открытие придало мне уверенности.
Андреа заказал нам по коктейлю. Я его едва пригубила. Чтобы не позволить себе расслабиться, я сидела на самом краю кушетки. Чтобы не проявлять излишнего энтузиазма — беспрестанно выглядывала в основной зал.
— До сих пор не улеглось, — разочарованно выдохнула я.
Затворила ширму. Чинно сложила руки на коленях. Андреа постучал пальцем по уху и продолжил цедить апероль. Намекал, что заварушку и без того слышно, и моя суета бессмысленна. Некоторое время мы просто сидели в молчании, смотря в глаза друг другу.