— Что дальше? — спросил он наконец.
— В каком смысле?
— Снимаешься ещё где-то, играешь в театре, снимаешь скетчи в «Тик-ток»…
— Нет, пока только учусь на актрису, — пролепетала я испуганно.
— По мне, ты и сейчас невероятная.
Его взгляд прожигал меня до самых костей. Ушатом воды стал звонок.
— Ты где?!
Крик Феде был настолько мощным, что динамики телефона затрещали.
Эпизод 17
— Не жалеешь, что ушла? — спрашивала меня Феде уже у входа в метро.
Я захохотала:
— Да я просто рада, что выбралась оттуда!
Подруга взглянула на меня недоверчиво и пожала плечами. Потом внимательно посмотрела мне в лицо и указала на уголок рта. Я поспешно вытерла размазавшуюся помаду.
Эпизод 18
Марта вернулась спустя три дня. Я удивилась, выйдя утром из комнаты и почувствовав запах хорошего кофе.
— Сама налей, — сказала она, не отрываясь от замешивания теста.
Ни тебе «привет», ни тебе «доброго утра». В том, как старательно она избегала моего взгляда, было что-то подозрительное. Неужели заклятие колдуна спало? Или и впрямь выяснилось, что он не более, чем шарлатан?
В обмен на омлет я пообещала помочь с пирогом. Готовила я отвратительно, но нарезку начинки мне можно было доверить. На протяжении всего процесса Марта говорила не о том, о чём хотела бы услышать я. На её осунувшемся лице блуждало трудночитаемое выражение. Поджатая губа будто говорила извечное: «Ну, бывает». А вот глаза — веки — порою закрывались и сжимались так, что становилось очевидно — она не даёт себе заплакать.
Интересно, а маме она уже рассказала? Наверное, у меня есть привилегия спрашивать о неудачных романах. В любом случае, ей ничего не мешало выпалить имя Андреа посередине фразы. Меня всякий раз подтряхивало. Она сказала, что Кампана — и впрямь милое местечко, как я и предполагала. Что она сделала много фотографий и покажет их «позже». Мы уже поставили пирог в печь, и ей ничего не мешало сделать это сейчас. Я предположила, что не все эти фотографии можно показывать.
— Чем займёшься завтра? — между делом спросила она, когда мы заканчивали убираться на кухне.
Планов я не строила. Она попросила отвести её младшую дочь — конопатую егозу Сару — к стоматологу. Не то, чтобы придумать причину — мне не хватило даже времени спросить, почему она не может сделать это сама. Открыв духовку, Марта выпустила столб пара в потолок. Вытащила пирог. И будто это было единственным, что удерживало её в доме родителей, скоро засобиралась и ушла.
Эпизод 19
На следующий день мне пришлось встать раньше обычного. Марта привела детей, и пока они развлекались с дедушкой, я торопливо чистила зубы, стягивала волосы в пучок и искала в горе грязного белья что-нибудь менее грязное. Потом я вспомнила. Марта заглядывала к нам прошлым вечером, чтобы вернуть отцу отвертку. Тогда же она запустила стирку, куда незаметно подкинула часть моих вещей. Видимо, это и было истинной целью её визита. Проходить полквартала, чтобы отдать отвертку и помочь матери управиться с машинкой — слабый предлог, а вот не позволить опозориться перед врачом своего ребёнка…
Тот наряд, который она выбрала для очистки был довольно экстравагантным. Он заставил меня переделать причёску и нанести довольно тяжёлый макияж, только бы ему не быть им съеденной. Когда я посмотрела в зеркало на конечный результат, по телу пробежала тёплая волна. На миг стало приятно вновь почувствовать свою сексуальность. Впрочем, часть её растерялась, когда мы бежали, перепрыгивая через две ступеньки, в кабинет стоматолога, только бы успеть к назначенному времени.
— Луиффи! — радостно завопила Сара, коверкая звуки из-за неудобных брекетов.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он действительно врач, а не какой-нибудь молодой ассистент, и что зовут его Луиджи.
— Где Марта? — спросил он, выглядывая в коридор.
— Попросила сегодня её заменить, — отрапортовала я. — У неё сегодня... Вообще-то я не знаю, что у неё сегодня. Просто…
— Не хочет со мной встречаться, — он улыбнулся, казалось, одними глазами. — А вы, наверное, тётя этой прелестницы?..
Он потрепал Сару по голове. Во время процедуры Луиджи искоса на меня поглядывал, отходя к шкафу с препаратами непременно улыбался, невольно цеплялся взглядом за декольте и зачем-то рассказывал в деталях обо всех операциях, текущих и предстоящих. Но с Сарой он общался мило. Она, видимо, была в него влюблена, и смотрела, открыв рот, даже когда тот просил его закрыть. А по окончании процедуры протянула к нему руки, чтобы слезть с высокого стула. На его лице была написана неловкость.