- В огромный подземный гараж со всеми надлежащими удобствами,- сказал Билл.
- О'кей, но как же тогда сделать, чтобы каждый из домовладельцев имел свободный доступ к своему домовладению?
- Между двойными линиями деревьев будут скрываться тенистые, с прекрасным покрытием дорожки, аккуратно обсаженные бегониями.
- Идеальные охотничьи угодья для громил и сексуальных маньяков,- заметил я с сомнением.
- А откуда им взяться? - удивился Колфилд,- Ты же купил весь наш город и уж никак не потерпишь, чтобы в нем ошивались подобные личности.
Он был прав. Я купил весь этот город и смогу, скорее всего, справиться с этой проблемой. Я совсем запамятовал.
- Ладно,- сказал я,- попробуем. Не знаю только, не проявим ли мы тут излишнего воображения.
Так мы и сделали, и все вышло совсем неплохо. Жалоб не было - кроме одной-единственной. Ко мне пришел человек по имени А. Г. Барти.
- Послушайте,- сказал он. Его глаза то ли горели, то ли сверкали, точно не знаю, не рассмотрел, день был пасмурный,- Мне все кажется, что я будто живу в какой-то огромной, бредовой головоломке.
Он был прав. Если посмотреть сверху, он жил аккурат посередине гигантской репродукции «Моны Лизы», но я счел за лучшее скрыть это обстоятельство. Мы позволили А. Г. превратить свое кривое землевладение в стандартный участок сто на шестьдесят футов, вслед за ним то же самое сделали еще несколько человек - некоторым, похоже, нравятся прямоугольники. Правду сказать, это даже улучшило общую картину. Наткнувшись в «Тенистой Дубраве» (давая название микрорайону, мы старались не проявлять излишнего воображения) на прямоугольник, человек изумляется. Это очень хорошо.
Я сказал себе:
Приобрел я городок Очень маленький Очень миленький.
Все это время я использовал свое право собственности настолько осторожно и настолько - скажу без ложной скромности - тактично, что невольно напрашивался вопрос: не слишком ли робко я развлекаюсь - при таких-то расходах (я угрохал чуть не половину своего состояния). Тогда я вышел на улицу и перестрелял шесть тысяч собак. Операция не только доставила мне огромное удовлетворение, но и чудесным образом преобразила город к лучшему. Теперь его собачье население составляло всего лишь 165000 при человеческом населении около 89000. Далее я пошел в редакцию «Ньюс», здешней утренней газеты, и написал передовицу, где заклеймил себя как гнуснейшую тварь, подобных которой не было на Земле со дня Творения, и неужели мы, жители этого прекрасного города, каждый из которых является свободным гражданином Америки, вне зависимости от расы и вероисповедания, будем прозябать в бездействии, когда один человек, один человек, если эту гнусную гадину можно назвать таким словом, и т. д. и т. д. Я отнес статью в отдел городской хроники и попросил напечатать ее на первой полосе, крупным шрифтом, в жирной рамке. Я поступил так из опасения, что они побоятся сделать это сами, а также потому, что видел когда-то фильм Орсона Уэллса, где парень пишет ядовитую заметку насчет кошмарного выступления своей собственной безголосой жены в опере, этот поступок всегда казался мне очень порядочным - с определенной точки зрения.
Ко мне пришел человек, чью собаку я застрелил.
- Ты убил Батча,- сказал он.
- Батч? Это который из них Батч?
- Одно ухо коричневое, другое белое,- сказал он.- Очень дружелюбный.
- Послушайте, мистер,- сказал я.- Я перестрелял шесть тысяч собак, так неужели вы думаете, что я помню какого-то Батча?
- Батч это все, что было у нас с Нэнси,- сказал он.- У нас нет детей.
- Могу вам только посочувствовать,- сказал я,- Но не забывайте, что весь этот город принадлежит мне.
- Знаю,- сказал он.
- Я единственный его владелец и сам устанавливаю все правила.
- Слышал я такое, слышал,- сказал он.
- Мне жаль насчет Батча, но он попал под большую кампанию. Вы должны были держать его на поводке.
- Тут я не спорю,- сказал он.
- Вы должны были держать его в доме.
- Но должно же бедное животное выходить иногда наружу.
- И пакостить на улицах?
- Да,- сказал он,- это, конечно, проблема. Собственно говоря, я просто хотел сказать тебе, что я чувствую.
- Вы мне этого так и не сказали,- сказал я.- И что же вы чувствуете?
- Я чувствую огромное желание расшибить тебе башку,- сказал бывший хозяин покойного Батча и показал мне обрезок водопроводной трубы, принесенный им для означенной цели.
- Поступив подобным образом,-заметил я,-вы схлопочете себе на задницу уйму приключений.
- Да, я понимаю.
- Вы почувствуете себя малость получше, но не стоит забывать, что мне принадлежат и тюрьма, и судья, и пол-люция и местное отделение Американского союза гражданских свобод. Полностью, с потрохами. Вы шарахнете меня по черепу, а я вас - по хабеас корпусу.