- Ты не посмеешь.
- Мне случалось делать и похуже.
- Ты,- сказал он,- черствый, злокозненный человек. В том-то все и дело. Ты будешь жариться в аду, гореть в геенне огненной, и не будет тебе ни милости, ни снисхождения, ни хоть легкого сквозняка, ниоткуда.
Он ушел, вполне удовлетворенный таким объяснением. Я был вполне удовлетворен удачным разрешением нашего конфликта, лучше уж быть в чьем-то там представлении черствым, злокозненным человеком, чем сводить близкое знакомство со ржавым обрезком трубы, к тому же я все еще оставался в выигрыше (шесть тысяч собак - это вам не кот начхал). В общем, я был полным хозяином этого маленького, очень миленького города и не мог придумать никаких новых нововведений, вернее сказать, любое нововведение, приходившее мне на ум, неизбежно поставило бы меня в один ряд с покойным губернатором Луизианы Хью П. Лонгом. Дело в том, что я влюбился в жену Сэма Хона. Как-то я забрел в эту лавку на Тремонт-стрит, где продают всякую восточную ерунду: бумажные фонарики, дешевый фарфор, бамбуковые птичьи клетки, плетеные скамеечки для ног и т.д. и т.п. Она была ниже меня, и я, помню, подумал, что никогда еще не встречал в женском лице столько доброты. Просто что-то невероятное, лучшее лицо, какое я видел.
- Я не могу,- сказала она,- потому что я замужем за Сэмом.
- За Сэмом?
Она указала на кассу, за которой сидел молодой, интеллигентного вида китаец, сидел, всем своим интеллигентным видом показывая, что в гробу он видел таких клиентов.
- Ужасная новость,- вздохнул я,- Скажи мне, любишь ли ты меня?
- Чуть-чуть,- сказала она,- но Сэм мудрый и добрый, и мы с ним имеем одного с третью очаровательного ребенка.
Она ничуть не выглядела беременной, однако я все равно ее поздравил, а затем вышел на улицу, нашел копа и велел ему купить порцию Полковник-Сандерсовского Кентуккского Жареного Цыпленка, экстра-хрусткого. Я поступил так из чистой вредности. Коп покорно пошел выполнять унизительное поручение, а что ему было делать? Я думал:
Я имею городок
Очень маленький
Жутко миленький
Не могу оказать людям помощи
Зато могу причинять им боль
Стрелять ихних собак
Поганить им жизнь
Проявлять воображение
Сажать деревья
Лучше оставить их в покое?
Кто это решает?
Жена Сэма оказалась женой Сэма Желать ее нехорошо.
Так что я съел Полковник-Сандерсовского Кентуккского Жареного Цыпленка, экстра-хрусткого, и продал Галвестон, штат Техас, одной из финансовых групп. В итоге я крупно подзалетел, но зато усвоил важный урок: не бери на себя роль Бога. Есть много людей, знавших это давным-давно, но я же никогда не сомневался, что есть много людей, которые и умнее меня, и соображают быстрее, а к тому же - имеют в союзниках Божественную благодать и статистическую вероятность. Не знаю, может, я испортил все избытком воображения, хотя и старался изо всех сил, чтобы такого не случилось. Я почти ничего не сделал, я проявлял предельную сдержанность. Бог делает куда худшие вещи, ежедневно, в любой самой маленькой семье, чем сделал я в масштабах целого города. У него гораздо больше воображения. К примеру, я все еще желаю жену Сэма Хона. Это чистая пытка. Все еще желаю жену Сэма Хона и боюсь, что это навсегда. Это вроде как если у тебя вырывают зуб. Целый год подряд. Один и тот же. Такой вот образчик Его воображения. Мощь и сила.
Ну, и что же дальше? А дальше я взял вторую половину своего состояния, переехал в Галена-парк, штат Техас, и зажил там припеваючи, тихо и незаметно, и когда мне предложили баллотироваться в попечительский совет местной школы, я сказал: спасибо, но у меня нет детей.
СЕРЖАНТ
Дневальный взглянул на бумагу и сказал: «Да нет, тут все в порядке. Неси ее в комнату 400». Я сказал: «Да ты послушай».
Дневальный взглянул на меня: «Я сказал, комната 400». Я сказал что-то про адвоката.
Дневальный поднялся на ноги. «Ты знаешь, что это такое?»- спросил он, указывая на торчавшего в холле Эм-Пи.
Я сказал: «Да», я еще не забыл. - О'кей. Комната 400. Возьми это с собой.
Он отдал мне бумагу.
Я подумал: «Да должны же они разобраться, раньше или позже». И: «Врач обязательно им скажет».
Врач сказал: «Ну, привет, юный воин».
*
[60] *
Другой сержант вскинул на меня глаза.
- Чего-то быстро ты дослужился до сержанта.
- Я всегда был сержантом,- сказал я,- В тот, прошлый, раз я тоже был сержантом.
- Меня произвели раньше,- сказал он,- так что я для тебя старший по званию.