— Я повторять не стану — всех перережу.
— Ты ранен? — настороженно спросил Чад, спрыгивая на землю. — Я видел кровь на песке, это твоя?
Мальчик молчал, его глаза, бегавшие от одного торговца к другому, остановились на Чаде. Правая рука все еще была поднята, острие ножа находилось в нескольких сантиметрах от живота ветерана.
— Я и он не желаем тебе зла. Мы всего лишь торговцы, проходившие мимо, — спокойно сказал Чад, делая еще один шаг.
Его руки были подняты: всем своим видом торговец пытался показать свою безоружность и благие намерения.
Нож уперся в грудь Чада. Не смотря на его размеры, лезвие было довольно острым и с легкостью могло проткнуть кожу. Мальчишка твердо стоял на месте и, казалось, даже не думал отступать. Тогда фиазец сделал еще одно небольшое движение вперед. В месте контакта с ножом на его пыльной рубашке появилось красное пятно. Увидев это, юноша резко убрал руку и отскочил назад. Теперь весь его внешний вид изображал растерянность и удивление. Он машинально открыл рот, видимо, чтобы извиниться, но тут же пришел в себя и снова попытался принять грозный вид.
Чад улыбнулся.
— Ничего страшного — это всего лишь царапина. Я привык к таким, — все также спокойно произнес он. — Скажи мне, ты не ранен?
Мальчик опустил глаза и отрицательно замотал головой.
— Уже что-то. А чья это кровь на песке?
Юноша молчал. Сейчас внутри него происходила борьба, но довериться он все еще не решался.
— Пойми, чем дольше мы тут сидим, тем меньше шансов на спасение твоей мамы. Сейчас ей еще можно помочь.
Юноша выронил клинок. Парень был больше не в силах сдерживаться. Его ноги подкосились, и он упал на колени. На Чада посмотрели две небольшие вселенные, спрятанные в маленьких глазах маленького человека. По щекам мальчика ручьем потекли слезы.
— Если вы и правда хорошие люди, прошу помогите. Мой брат… Мой брат ранен. Мне страшно за него, — быстро заговорил он.
Эзоп, наблюдавший за всем с повозки, спрыгнул вниз и подошел ближе и спросил:
— Где твой брат?
Юноша поднялся на ноги и побежал в темноту. Торговцы отправились за ним. Пробежав метров двадцать, мальчик остановился. Перед ним без сознания на багровом песке лежал подросток. Из его живота торчал обломок стрелы.
Глава 3
Тщательно осмотрев рану, консилиум пришел к выводу, что стрелу нужно немедленно извлечь. Тянуть на себя было слишком рискованно, из-за треугольной формы острия. В таком случае был лишь один выход — вынимать через спину. Выходного отверстия не было, поэтому придется его делать самим, благо стрела находилась довольно глубоко.
Для операции все было готово: рядом стоял спирт, нитки и вода, бинты сделали из старой одежды.
— Что вы собираетесь делать? — спросил мальчик.
За последние 15 минут он не сказал ни слова. Все то время, пока старшие решали, что делать с раненым, он просто слушал и наблюдал.
— Мы собираемся вынуть стрелу — нужно промыть рану, чтобы не было загноения, — объяснил Чад.
— Вы делали уже так?
— Да, доводилось, и не раз. Не волнуйся ты так, важные органы не задело. Все с ним будет хорошо.
Последняя фраза Чада была сказана настолько уверенно, что в нее почти поверил даже Эзоп. Хотя по-настоящему в выживание мальчишки с трудом верил и Чад. Да, жизненно важные органы задеты не были, но он потерял слишком много крови и шансы были 50 на 50.
— Лучше отвернись, это не самое приятное зрелище, — попросил мальчишку Эзоп.
Малой молчал, он все еще не доверял своим новым знакомым, а потому все хотел контролировать сам. Было бы странно, если, увидев то, что видел этот парень, он проникся доверием к людям, которых знает менее часа. Это понимали оба. Чад многозначительно посмотрел на друга, и кивнул в сторону тележек. Эзоп подошел к мальчишке, взял его за плечи и повел к каравану, попутно заговаривая зубы:
— Ты когда-нибудь пробовал ананас? А хочешь попробовать? Он вкусный.
Юноша повернул голову и попытался пойти обратно, но рука, все еще лежавшая на его плече, была слишком сильна, и спустя несколько попыток вырваться мальчик подчинился.
Чад остался с раненым наедине. Он обмотал руки рваными лохмотьями из одежды, чтобы не порезаться и не загнать занозу. Впервые за все это время он посмотрел на парня. У него было молодое красивое лицо лет шестнадцати с длинными кудрями, настолько, что челка спадала аж до бровей. По меркам пустыни кожа казалась абсолютно белой. “Не местные” — сделал вывод Чад. Дышал парень ровно, кровь с раны уже не текла.
Вдруг, неожиданно даже для самого себя, фиазец со всей силы надавил на стрелу, раздался хруст и ее острее показалось с обратной стороны чуть правее позвоночника — полдела было сделано. Чад перевернул парня и потянул за острие. Оно неохотно вышло, а вместе с ним и обломок древка.