Увидев волнение мальчика, Чад произнес:
— Не бойся. Падение с такой высоты будет смертельным. Так что мучиться не будешь. А если серьезно, то все в порядке. Мы по нему уже кучу раз ходили, еще ни разу не обвалился.
Не то, чтобы эти слова вселили в мальчика большую уверенность, но волноваться он и правда стал меньше, по крайней мере, так казалось со стороны.
— А вон в той стороне Фиаз. Видишь? Здоровый город, ты таких еще не видел.
И правда, Сан-Ди был пока крупнейшим поселением, в котором бывал мальчишка. Но даже он не шел ни в какое сравнение с величественным Фиазом. Город начинался высокой каменной стеной, перед которой расположились длинные деревянные колья. Из стены выпирали закругленные смотровые башни. Они будто пытались отделиться, но их не пускала какая-то неведомая сила, и потому оставались одним целым с каменным массивом. Конец этого человейника находился вдали за высокими строениями, где-то за горизонтом, и сколько мальчик не вглядывался, увидеть его не мог. Чем дольше он смотрел на это зрелище, тем сильнее раскрывались его глаза и росло удивление, а с ним и восторг.
Однако что-то было не так, Чад чувствовал это на интуитивном уровне, но не мог понять что. И чем ближе они приближались к городу, тем сильнее это ощущалось. Когда до ближайший кольев оставалось не более пятисот метров, проснувшийся Эзоп разглядел ту маленькую деталь, которая создавала столь неприятные ощущения: над воротами больше не висели флаги с отличительным гербом Центра. Они не висели ни на башнях, ни на вершине стен. Вместо них развевались черные, как сама ночь, полотна.
— Стой, — выкрикнул торговец, — не видишь что-ли — флаг черный?
— Теперь вижу, а что это меняет? — спросил Чад.
— Это меняет все. Может у них там болезнь какая.
— Вот сейчас и проверим.
Несмотря на все доводы друга, Чад, не меняя скорости, направлялся к воротам. Только сейчас путники заметили очередь при въезде в город. Она растянулась в длину на несколько десятков метров. Большую ее часть составляли торгаши. Правда были в ней и простые горожане. Стража на входе проверяла повозки и задавала вопросы. Чад подогнал коней в конец очереди.
— Кто последний? — шутливо спросил он.
Тощий мужчина молча поднял руку. Только сейчас путники заметили, что в толпе стоит гробовая тишина, как, в принципе, и во всем городе. Обычных возгласов, разговоров и шума гудящей толпы слышно не было. Фиаз как будто бы вымер.
— А что случилось то? — тихо спросил Эзоп, наклонившись к одной из ожидавших.
На голове женщины красовался серый платок, который она со временем все сильнее и сильнее натягивала на лицо. Казалось, если бы она могла, то укуталась в нем полностью. После вопроса торговца женщина мельком посмотрела на путников и, не сказав ни слова, тут же отвернулась.
— Оглохла что-ли? Что в городе происходит? — выкрикнул Чад.
Вдруг из толпы раздался мужской голос:
— Чего пристали к ней? Горе в государстве, горе. Ясно вам? С какого леса вы сбежали, что не знаете?
— За словами следи. Неужто этот осел копыта таки отбросил? — с насмешкой поинтересовался Чад.
По толпе синхронно, будто по команде, пронесся гул. Люди начали шептаться и показывать на путников пальцами. Женщина, стоявшая рядом с повозкой торговцев, пошатнулась и уже готова была упасть без сознания, как вдруг ее подхватила крепкая рука Эзопа, вовремя спрыгнувшего на землю.
— Эээ, так не пойдет, дай-ка воды, — произнес мискарец, обращаясь к Эйрику.
Тот моментально выполнил просьбу и протянул кувшин. Эзоп набрал воды в рот и прыснул пострадавшей в лицо.
— Чего это вы решили в обморок упасть?
— Да за ваши слова нас тут всех четвертуют, — придя в сознание, отчитывала торговцев женщина.
— За что это? — недоуменно спросил Чад.
— Да ни за что. Вчера пятерых просто так повесили — слишком весело себя вели. А вы… Лучше просто молчите. Может и пронесет, — говорил из толпы все тот же мужской голос.
— Пусть только попробуют, — смело произнес Чад, — я этим псам такую трепку устрою.
— Тихо ты, — попытался успокоить друга Эзоп. — Сейчас не лучшее время возникать. Посмотри вокруг, это простые люди, и они бояться. Никто из них не станет учинять бунт против стражников, а наоборот, еще и донесут.
Чад пристально посмотрел на собеседника. Его губы скривились в мрачной улыбке, а глаза пылали яростью. Эзоп узнал этот взгляд, он понимал, что еще немного и друга будет уже не остановить. Нужно было что-то делать, и торговец решил давить на больное. Поймав взгляд Чада, Эзоп отрицательно покачал головой, указал глазами в сторону Эйрика и тихо произнес: