Любые препятствия снесу я стеной».
Бог Ао увидел — путник сбился с пути,
Снова Аода направил его вразумить.
Результат оказался все тем же, увы,
Герой не поверил — сказал сам защитит.
Ао попросил Аола человеку помочь:
«Изведи злые мысли, пусть уйдут они прочь.
Не губи ты заблудшую душу — направь,
Пусть глупец станет мудрым, ему ума ты прибавь».
Аол согласился.
Сразу путь стал тернист,
Колючки впивались в тело,
Добираясь до мышц.
Урок не усвоил бедовый Лаоп,
Снова голосом разума он пренебрег.
Несмотря на все тяготы, усталость и боль,
К собственной цели шел любою ценой.
Разозлился тогда злобный демон Аол,
Гнев с кулаками доброте предпочел.
До полусмерти избил он глупца,
Насмехаться начал над волей лжеца:
«Ты совсем не бессмертный, теперь видишь и сам.
Прекрати слепо верить ты лживым мечтам».
Лаоп усмехнулся,
смотря в глаза злу:
«Меня убить ты не смог,
я пока что дышу».
Услышав насмешку, Аол воспылал,
В яростной злобе скривился оскал.
Метнул он копье в дурного глупца,
Нарушил завет, предал Ао-отца.
Крат грудью своею принял удар,
Защитив собой друга, он замертво пал.
Кровь окропила землю собой,
Крик истошный раздался над самой землей.
Теперь Лаоп понял, как дорог был Крат,
Боль, обида, разлука закрыли глаза.
Но не мог бедовый сдаться сейчас,
Ладонь мальчика крепко держал он в руках.
Побрел Лаоп дальше,
свою жизнь волоча,
Спотыкался от боли,
зубами стуча.
Аол предстал вновь, но в облике брата,
Аодом назвал себя, был в роли Абатта.
Сказал: «Исповедуйся, грешный,
Ты сыграл свою роль.
Свой долг ты исполнил — пора на покой.
Мальчика смело в мои руки отдай,
Зло победил — в лучший мир отбывай».
Ввел Лаопа в обман хитроумный божок,
Нож достал и движеньем быстрым ранил его.
Кровь вдруг залила Лаопу глаза,
Тихий крик он издал — болью сжалась душа.
«Не достоин ты лучшего мира, смирись,
На вечные муки обрек свою жизнь».
Насмехаясь, промолвил злобный Аол
И мальчишку за руку с собою повел.
Умирая, Лаоп видел улыбку зла,
По щеке ненароком покатилась слеза.
Остывал невезучий на холодной земле,
Проиграл свою жизнь он в неравной борьбе.
Обречен он теперь навечно страдать,
Упущения прошлого каждый раз совершать.
Не виновен в такой участи бедный Лаоп,
Не предавал никого — просто вышел уж срок.
Отдать он хотел свое сердце богам,
Но пошел против них и замертво пал.
Не знал и не ведал, что будет всё так,
Слишком уж злой оказалась судьба.”
Глава 25
Все пространство перед Эзопом занимала темнота. Торговец набрал полные легкие воздуха и открыл рот, чтобы закричать, но из глотки не вырвалось ни единого звука. Эзоп попробовал еще раз, результат оказался тем же.
— Эзопиан Хумфрей, сколько вы еще планируете спать? — неожиданно раздался женский голос где-то снизу.
Он исходил из далека темноты, и источника видно не было.
— Со-ня, вставай, — послышался все тот же кокетливый голос, но уже гораздо ближе.
Во тьме прорезался свет, и Эзоп открыл глаза. Его взору предстал высокий деревянный потолок. Мужчина быстро поднял голову и протер заспанные глаза. Он лежал на большой мягкой кровати, на краю которой сидела Ализа.
— Эли? Ты очередной сон или я в раю? — поинтересовался Эзоп.
— Я надеюсь, это был комплимент, — смеясь ответила девушка.
— Где я на этот раз?
Ализа рассмеялась, но ничего не ответила.
Окинув взглядом помещение, торговец тут же узнал его — это была спальня его собственного дома. На этот раз все казалось более чем реальным. Эзоп с силой схватил себя за руку и ущипнул ее. Боль не заставила себя долго ждать, и мужчина с надеждой еще раз осмотрелся. Он мельком глянул на запястье и, не обнаружив там ни ран, ни даже царапин, пощупал бок. На удивление, он тоже был полностью здоров.
— Ты чего? Болит что-то или кошмар приснился? — встревожено спросила Ализа, обнимая мужа.
— Кошмар, — коротко ответил Эзоп.
— Я так и думала — ты кричал во сне.
— Громко?
— Да нет, но я услышала. Что хоть снилось?
— Да много всего, сначала Чад погиб, потом мы с Эйриком на коне ехали, а потом… — Эзоп остановился, пытаясь вспомнить что было дальше.