Единственный вывод, который напрашивается при беспристрастном рассмотрении дела, таков: ключ к решению загадки, вероятно, связан с обстоятельствами первого убийства. Раскройте тайну смерти мистера Даффа, и два других случая, как следствие, найдут для себя объяснения.
Разве не разумно предположение, что два более поздних убийства напрямую связаны с первым? Не могла ли мисс Сидней, а затем и ее мать разоблачить или по крайней мере заподозрить убийцу? И не потому ли они тоже были устранены? Или же убийца приобрел ту болезненную склонность к совершению преступлений, которая неоднократно описана в истории криминалистики?
Хорошо известен случай убийцы-француженки, которая душила детей, начав с собственных племянников и племянниц, а потом и совершенно чужих, нанимаясь няней в семьи, чтобы продолжать вершить свои чудовищные дела.
Совсем недавно отшумела история убийцы-англичанина, которому молва приписала целую серию преступлений, в итоге приговоренного к повешению. А ведь был еще и Смит с его «трупами невест в ванных».
Все это наводит нас на новое, крайне интересное предположение: если бы не началось следствие и не была вскрыта могила миссис Сидней, кто стал бы следующей жертвой?
Троих членов семьи отравили. Но закончились бы убийства на этом? Поневоле мысленно вновь и вновь возвращаешься к самому началу. Размышляешь о смерти Эдмунда Крейтона Даффа, от которой каждый из членов семьи Сиднеев мог только стать беднее либо в прямом, либо в переносном смысле слова. Феноменальная в своей необъяснимости смерть!
Его уход из жизни поставил в затруднительное материальное положение вдову. А они прекрасно ладили между собой, и никто не высказывал даже намека, что она хотела выйти замуж за кого-то другого. Если бы она была уязвима для сплетен, пересуды никак не минули бы ее. Этот мир никогда не проявлял снисходительности, когда слухи распускались о женщинах. Но миссис Дафф триумфально выдержала даже подобное испытание.
И все же по непонятной причине мистер Дафф был жестоко и хладнокровно убит. За что? Кто был его тайным ненавистником?
Здесь не обошлось без враждебных чувств, и, возможно, именно в них кроется разгадка.
Чье-то сознание, пронизанное неприязнью, никогда не демонстрируемой открыто, со временем оказывается пораженным болезненной гнилью.
Тайный отравитель ждет момента, чтобы повторить свое преступление.
Он опьянен своим успехом. «Я это сделал, а никто ничего не узнал и уже не узнает». И потому, стоит кому-то начать раздражать его или мешать ему, он без колебаний устраняет этого человека.
Кто же был врагом Эдмунда Крейтона Даффа? Подозревал ли он сам кого-либо?
Мне представляется, что теперь, когда предварительное расследование трагедии закончено, только одно чувство должны испытывать мы все – самую искреннюю симпатию и жалость к ни в чем не повинным членам семьи, особенно к детям. Это тот случай, когда невинные души самым страшным образом расплачиваются за чужие грехи.
Вот почему хочется молиться, чтобы дело было все же рано или поздно раскрыто и преступник арестован – ради их блага.
Только вообразите, как им жилось последние три месяца и сколько еще придется выдержать. Они вынуждены существовать, окруженные скандальной шумихой. Даже друзья и знакомые не могут сдержать исполненных любопытства взглядов. За их автографами ведется настоящая охота, у дома собираются толпы праздных зевак. Нормальная частная жизнь стала для них совершенно невозможной.
Добавьте к этому их личное горе, сомнения, одолевающие их, и перед вами предстанет разновидность современной изощренной пытки, какая не снилась и средневековой инквизиции.
Но одновременно давайте признаем: видимо, все это неизбежно. Интерес обывателей естественен и объясним – нужно быть поистине не совсем нормальным человеком, чтобы не заинтересоваться делом.
Думаю, худшее испытание сейчас для семьи Сиднеев – поток отвратительных и грязных по содержанию анонимных писем, поступающих в их адрес.