Откуда-то сверху полились чарующие звуки неземной музыки, и мысли мои сразу приняли иное направление.
-- Но, согласитесь... э-э... как вас... -- начал было я, но запнулся, смущенно опустив глаза.
-- Какой же я осел! -- хлопнул себя по лбу командир. -- Я же не представился! Какая бестактность!.. Арнольд Иванович, -- слегка привстав со стула, церемонно произнес он. -- Страшно перед вами извиняюсь, дражайший Николай Николаевич, и терзаюсь мыслью о нанесенном вам оскорблении.
-- Арнольд Иванович? -- недоуменно спросил я. -- Гм...
-- Это земной аналог моего имени, -- пояснил он. -- Мое настоящее имя слишком сложно для вашего языка, да оно вам и не нужно. А вообще-то за мной закреплено несколько имен, для каждой планеты, населенной разумными существами, -- свое. У нас все звездолетчики, общающиеся с другими мирами, имеют по несколько имен. Для вас я Арнольд Иванович... Так что вы хотели мне сказать, уважаемый Николай Николаевич?
-- Согласитесь, Арнольд Иванович, -- начал я, -- человеческий голос таит в себе много прекрасного и, лишившись возможности слышать его, вы многое потеряли. Наша Земля знает множество талантливых певцов, их голоса мы слышим с самого раннего детства, это наша культура, наша гордость. И вы хотите лишить людей такой прелести? Может быть, уже лишили? Да что певцы! Сам по себе человеческий голос бесконечно красив и прекрасен, с его интонациями, оттенками, настроениями... Вы рационалисты, вы во всем ищете выгоду, удобство, забывая о прекрасном. Отметая слова, вы отмели и совершенствуемый веками человеческий голос. А речь? Как она красива в устах поэта или оратора! Далее, вы упомянули про языковый барьер. Но и здесь вы правы лишь наполовину. Что из того, что я не знаю итальянского? Зато с каким удовольствием я слушаю оперы Россини на его родном языке! А слабые познания в английском не мешают мне восхищаться голосом Джона Леннона или, к примеру, Давида Байрона. Ваши слова напомнили мне бытовавшие в начале века рассуждения о том, что с появлением кинематографа отпадет необходимость в театре, а фотография вытеснит и уничтожит живопись. Однако же они существуют! И будут существовать вечно, потому что это искусство, а в искусстве нуждаются как те, кто его создает, так и те, для кого оно создается, то есть люди.
Арнольд Иванович захлопал в ладоши и рассмеялся.
-- Браво, Николай Николаевич! Браво! Не в бровь, а в глаз! Положили на обе лопатки. Вы правы, тысячу раз правы. Действительно, человеческий голос должен жить, в этом я с вами совершенно согласен. Были у нас в свое время перегибы в этой области, многие специалисты ратовали за то, чтобы полностью упразднить живую речь как пережиток прошлого. Но в конце концов восторжествовала точка зрения так называемых умеренных, совпадающая с вашей, дорогой Николай Николаевич. Вы правы, голос и живая речь необходимы как один из элементов эстетического воспитания человека. И поэтому у нас есть и опера, и эстрада, и фольклор.
Из общения между людьми речь тоже не исчезла бесследно, но здесь она используется в основном не для передачи информации, а, скорее, для выражения чувств, их оттенков, настроения. В последнее время у нас появилась тенденция к возврату былого значения человеческого голоса и речи. В конце концов у нас поняли, что необходимо рациональное сочетание обеих форм общения, и что эти формы должны не взаимоисключать, а дополнять друг друга.
-- Вот это другое дело, -- удовлетворенно хмыкнул я. -- Так еще жить можно.
-- А вы молодец, -- хитро подмигнул Арнольд Иванович, раскрасневшийся от выпитого спиртного, -- прямо в точку попали... Еще по одной?..
Время шло. Я чувствовал себя великолепно. Изысканный обед вкупе со спиртным поднял настроение, я расслабился и сам не заметил, как закурил. Спохватившись, я смутился и хотел было загасить папиросу, но Арнольд Иванович остановил меня жестом руки.
-- Курите, курите, Николай Николаевич, я рад, что вы чувствуете себя здесь столь непринужденно. Теперь-то вы убедились, что я не враг вам?
Я с готовностью кивнул.
-- Я рад, -- продолжал Арнольд Иванович, -- что смог заслужить ваше доверие, и буду просто счастлив, если заслужу вашу дружбу.
От переполнявших меня чувств я не мог произнести ни слова и лишь протянул руку через весь стол. Мы обменялись крепким рукопожатием. Надо сказать, мировой мужик оказался этот Арнольд Иванович.
-- Рукопожатие двух миров, -- прокоментировал этот факт командир звездолета и засиял белозубой улыбкой.
Обед подходил к концу. Люди начали покидать зал ресторана, молча кивая на ходу командиру и мне. Скоро мы остались вдвоем. Арнольд Иванович широко зевнул и сказал:
-- Мы в пути уже два с половиной часа. Через тридцать минут будем на месте.
-- Быстро добрались, -- удивился я. -- Неужели вы так близко от нас?
Арнольд Иванович пожал плечами.
-- Да в общем-то рядом, каких-нибудь двадцать парсеков.
-- Сколько?!
Арнольд Иванович снова улыбнулся.
-- Николай Николаевич, ваша наивность не знает пределов. Мы ведь летим со сверхсветовой скоростью. Вы хоть понимаете, что это значит?
-- Н-нет... -- обалдело пробормотал я, потрясенный услышанным.
-- То-то. Ну что такое три часа? Так, пустяк. Для нас слетать на Землю -- это все равно, что для вас съездить в местную командировку. Все рассчитано по минутам, трасса изучена досконально, полетом управляют компьютеры. -- Арнольд Иванович на мгновение задумался. -Вот помню, когда я сдавал экзамены на права пилота звездного корабля, мне достался учебный полет в Пятнадцатую Галактику к малоизученной планете с кристаллическими формами жизни. Целых четыре месяца мы неслись к месту назначения!.. Да-а, давненько это было... Э-эх, времечко летит... А то и по два года летали. А вы говорите -- три часа!
Затуманенный алкоголем мозг соображал туго. Я замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя винный дурман. Сознание того, что в данный момент я, старший инженер Нерусский Н. Н., опережая свет, несусь сквозь звездные миры навстречу неизвестности, леденило мою душу. Хорошее настроение мигом улетучилось.
-- Опять вы за свое, -- укоризненно покачал головой Арнольд Иванович. -- Я же вам обещал, что все будет хорошо. Или вы мне не верите?
-- Я домой хочу, -- жалобно, словно заблудившийся щенок, заскулил я.