— Садитесь, пожалуйста. Что вам угодно?
— Ваше превосходительство, извините, что я таки совсем незванная появляюсь в ваши апартаменты. Мой бедный муж так уважал вашего супруга, так всегда мне говорил: «Смотри, Берта, если не дай Бог, что случится, ты должна не забывать».
— Pardon, но кто же ваш муж, и почему он знал Павла Андреевича. Они вместе служили?
— Ой нет! Мой Абрам нигде не служил, он просто держал аптеку.
— Теперь и я вас узнала. Ваша фамилия Розенталь?
— Ну да. Я же всегда сама бываю за кассой, и сколько раз вы у меня покупали. Еще во вторник ваша дочка брала у нас вежеталь. Ай, какая она интересная! Ай-ай-ай!
— Что же вам собственно угодно?
— Извините меня, ваше превосходительство, я женщина простая и буду со всей душой. Я же знаю, вам надо деньги. И вот я пришла и говорю: возьмите у меня. И, пожайлуста, возьмите.
— Но позвольте, на каком основании…
— Ай, что тут! Я сама мать. У меня тоже дочь красавица. Ну и я помню моего бедного мужа. Он мне всегда говорил: смотри, если что случится, ты должна, понимаешь, Бepтa?
— Благодарю вас. Но только как это? Надо написать вексель?
— Ах, мадам Зарницына, и что нам вексель? Я не хочу брать векселя.
— Merci, вы очень добры.
— Я с вас возьму сохранную расписку.
— Но как это сделать? Я никогда…
— Позвольте, мадам Зарницына. Зачем вам беспокоиться? Я сама плохо знаю в таких делах. Но моя дочь Роза выходит замуж. У ней жених присяжный поверенный. Уй, какая голова! Сам Плевако от него отказался: не могу, Исакер умнее меня. В субботу у нас будет вечеринка только для своих. Вы с деточками пожалуйте на чашку чая. Соломон вам все объяснит, а я деньги приготовлю.
— Не знаю, право. В субботу мы заняты.
— Ну да, у господина губернатора. Но один вечер можно пропустить. Вы тоже мать, у вас дочь красавица. Конечно, мы не самого высшего круга, но все-таки мой сын первый ученик. Он даже сидит рядом с губернаторским сынком.
Анна Петровна была озадачена. Ей не хотелось огорчить отказом добрую женщину, но и смущало знакомство. Наконец, Зарницына решила, что снизойти один раз до аптекарши ничего не значит. Она согласилась.
Вот и суббота. Анна Петровна не в духе. Разумеется, визита к Розенталям не скроешь, но это с полбеды; важно в своем круге избежать нареканий. К счастью, Николая Аркадьевича вызвали в Петербург, и обычный вечер у Ахматовых отменяется.
Зарницыны были одеты, когда за звонком в передней мелькнуло гимназическое пальто Георгия. Лина вышла к нему в душистом белом платье, нежная, как фиалка, и попросила зайти к Розенталям в десять часов.
— Вы нас проводите, потом посидите с нами. Хорошо?
Оглянувшись, она вскинула тонкие руки на плечи Ахматову.
У аптекарши в доме вполне прилично. Горничная в кружевном переднике. В зале на концертном рояле скрипка и ноты; в углу бюст Рубинштейна. Разряженная хозяйка провела гостей в столовую.
— И позвольте вам представить. Это моя дочь Роза. Это ее жених Соломон Ильич Исакер. А это сын Жоржик. Пожалуйста, садитесь и будьте, как дома. Ваша дочка блондинка, мой сын брюнет, так они сядут рядом, а ваш сынок с моей дочкой, и пусть себе ухаживает при женихе. Пусть Соломон поревнует, а мы выпьем с Анной Петровной по рюмочке коньячку.
На одной половине стола — серебряный самовар, на другой — графинчики и вазы с фруктами. Соломон, бритый, рыжий, в веснушках, весело поднял бровь.
— И слава Богу, если молодой человек отобьет у меня невесту. Я уже раздумал себе жениться, с такой тещей…
— Слушайте, слушайте.
— Вы адвокат?
— К вашим услугам, мадам.
— Вы тоже знали моего мужа?
— Ну, и как знал? У нас был малюсенький разговор по делу и больше ничего. — Жорж наклонился к Лине. — Какого вина вам налить?
— Благодарю вас, никакого. — Лина изумленно глядела ему в брови.
— Почему же?
— Какой ты глупый, Жорж, — заметили Роза.
— Разве барышням можно пить вино?
— Ты же пьешь.
— Так я же невеста.
У Розы смуглое лицо с янтарным оттенком, агатовые глаза. Движется она легко и плавно, точно летает.
— Ну и что за глупости, спрашиваю я вас? — кричит Соломон. — Ходят с флагами, пьют, а дело стоит. И зачем этот Гапон ввязался, не понимаю. Ведь он же знал, что Государь Император в Царском. Правду говорят, что это не Гапон, а Япон. Японский шпион.
Хозяйка переглянулась с гостьей и обе вышли. За ними скользнул Соломон.
Роза налила две рюмки: себе и Вадиму.
— Вадим Павлыч, какой ваш любимый поэт?
— Надсон.