Силы оставили Сэцуко, и она потеряла сознание. Ее поспешно отнесли в медпункт. Придя в себя, Сэцуко увидела лицо склонившейся над ней старой учительницы. По щекам учительницы текли слезы, но она не утирала их. Сэцуко попыталась встать, но учительница удержала ее. Глядя на Сэцуко покрасневшими от слез глазами, она сказала: «Ты права, Оидзуми. Вам не за что просить прощения. Это мы должны извиниться перед вами. Вчера, после того как я услышала императорский указ о капитуляции, я долго думала о том, чему всех вас учила. Прости меня, Оидзуми!..»
Теперь Сэцуко уже не испытывала ни гнева, ни сожаления. Перед лицом смерти эти чувства отошли куда-то далеко-далеко
Во время работы на заводе Сэцуко очень уставала. По пути домой в ожидании электрички она, чтобы хоть как-то обмануть усталость, открывала книгу и читала, на короткое время уходя в вымышленный мир героев книги. Электрички бывали настолько переполнены, что Сэцуко буквально повисала между сдавливавшими ее людьми. В то же время это давало отдых уставшим ногам. Если она ехала вместе с подругой, они обычно не разговаривали. Каждый думал лишь о том, как бы вовремя пробраться к дверям, чтобы успеть выйти на своей остановке. Секунду помедлишь — и новая толпа желающих сесть снова втиснет тебя в вагон. После того как дом Сэцуко сгорел, она брала книги у Савабэ. По вечерам читать было нельзя — в ее временном жилище не было света. Лишь по воскресеньям в солнечный день она выходила на железнодорожную насыпь и читала.
О смерти матери Сэцуко сообщили у выхода со станции Йокохама. Там ее уже ожидала соседка и председатель их тонаригуми.
«Сэцуко, прости, что не уберегли твою мать». Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась. Потом они втроем сели на каменные ступени почтового отделения Канагава, расположенного рядом со станцией, и председатель рассказал Сэцуко, как погибла ее мать. После бомбежки на некоторое время прекратилась выдача продуктов населению. И только сегодня наконец сообщили, что будут вместо риса давать по карточкам молодой картофель, причем сразу десятидневную норму. Дежурившая в тот день соседка, которая сейчас сидела рядом, и мать Сэцуко отправились за продуктами с тележкой, чтобы взять картофель на всех. А спустя несколько часов на этой тележке вместо картофеля привезли мертвую мать Сэцуко. Воздушная тревога была объявлена своевременно, но в укрытие никто не пошел: понадеялись, что после недавней разрушительной бомбардировки враг навряд ли снова станет бомбить Йокохаму. Вскоре со стороны моря показались два американских самолета и, обстреляв очередь за продуктами из пулеметов, скрылись в направлении Ходогая. Самолеты летели так низко, что можно было разглядеть круглые хохочущие физиономии летчиков.
Чуть больше месяца назад Сэцуко потеряла отца, теперь она узнала о гибели матери — единственного родного человека, остававшегося у нее на свете. Выслушав председателя, Сэцуко тяжело поднялась со ступеньки и, едва переставляя ноги, побрела вперед, не видя ничего вокруг. Ей показалось, будто в голове у нее что-то сдвинулось и мозг отказывается воспринимать случившееся. На самом же деле она все уже поняла — просто в ней сейчас боролись два желания: либо бежать сломя голову туда, где лежит ее мать, либо замереть и не двигаться. И она в нерешительности замедлила шаги.
Уже многие знакомые Сэцуко умерли. Смерть сделалась привычной, повседневной. Поэтому и гибель матери не воспринималась ею как нечто неожиданное.
Сэцуко удивило, что люди собрались не около противовоздушной щели, а у соседнего дома. «Мы подумали, что в щели неудобно, и положили твою мать у нас в доме. Как же иначе. Ведь ошибись пуля на несколько сантиметров, и теперь здесь лежала бы я», — сказала соседка, утирая слезы передником. Ее сыновья, мобилизованные на трудовой фронт, в выходной день поставили на пепелище времянку, и теперь туда переселилась вся их семья.
Там, на расстеленном прямо на полу одеяле, лежала мать Сэцуко. Ее лицо было прикрыто белым куском полотна. Сэцуко приподняла его и поглядела на лицо матери. Оно было спокойно, без единой тени страдания. Сэцуко снова прикрыла его, и по ее щекам потекли слезы. «Эту ночь проведем здесь, рядом с усопшей», — предложила соседка. У изголовья перед зажженными свечами стоял колокольчик. Пришедшие проститься с матерью Сэцуко дотрагивались до него, колокольчик тихо звенел, и они замирали в молитвенной позе.