— Видала, из чего этот гопник пульнул?
— Да, на ксюшу[2] не похоже. Давай-ка рвать отсюда!
Фактора подбодрили толчком в зад, навьючили на него Края, повлекли вокруг фургона.
— Эй, — притормозил он. — А почему не взять колеса? На машине мы быстро вырулим из зоны...
— Вырулим куда? — рявкнул Еретик, пристраивая Края поудобнее. — Это же другой мир, глаза-то разуй! И этот мир мне ну о-очень не нравится.
— Он прав! — Крикнула Лилит, следя взглядом за вынырнувшим из-за крыши вертолетом. — «Кобра» — нет у нас такого подразделения. Оружие, форма — все не то! И позывных моих никто не знает.
Зазвенело стекло. Фактор обернулся. На верхнем этаже блеснула вспышка. Снова стало рвать уши, свистнуло зло мимо щеки. Какая-то сила бросила его за фургон, навалилась, пригнула. Рев вертолета накрыл все колпаком, волны ветра вбили в асфальт. Защелкало металлически, полетела фонтанчиками земля с газона, царапнули кожу щепки. Его снова дернули. Лилит открывала беззвучно рот, тыча в открытую дверь фургона. Динго уже лезла внутрь, Шива подталкивал ее тощий зад. Еретик подхватил под подмышки Края. Федор очнулся, поддержал парню ноги. Динго тянула за одну руку, Шива за другую. По щекам у девчонки катились слезы, но она, похоже, этого не замечала.
Фактор заскочил внутрь. Лилит захлопнула за ним дверь. Через мгновение взревел мотор.
В свете тусклой лампочки Федор непонимающе уставился на свои руки. По ладоням размазало красным, а вроде ничего не болело.
— Это броневик, — успокаивающе бормотал во многих километрах от него Еретик, баюкая Динго в объятиях. — Пули его не пробьют. Мы прямо на нем во Врата и въедем. Все будет хорошо. Вот увидишь.
По крыше и бокам машины стучало, будто они попали под крупный град. Такой выпадал порой в Крыму. Фактор отер ладонь о брюки и провел ею по ноге Края. Джинсы на бедре снизу набухли влагой, маленькая лужица уже растекалась по стальному днищу. Фургон тряхнуло, всех бросило назад. Лампочка мигнула и погасла.
Из-под капота шел дым. Машина осела на передок, радиатор смялся, когда врезался во Врата. Зеленые створки стояли, как ни в чем не бывало, даже не покосились, сволочи. Свистнуло, сорванный пулей лак царапнул нос, и Еретик поспешно захлопнул дверцу.
— Чо делать будем? — Он обвел взглядом лица остальных, синеватые в луче фонаря. — Не открылись Врата-то.
— А Лилит? — У Фактора руки тряслись, одно слово — стоматолог. — Жива?
В передней стенке торчал экранчик связи с водителем, но она, видать, накрылась вместе с освещением. Еретик пожал плечами. Динго всхлипнула, и тут со стороны кабины забарабанило: тук-тук! Тук-тук! Ритмично, не так, как пули. Он поднялся и пять раз отчетливо ударил по панели. С той стороны радостно стукнуло в ответ.
— Долго жить будет, — подытожил Шива.
— Может… может, это из-за машины? — Дрожащим голосом предложила Динго. — Поэтому Врата не открылись? Если мы все выйдем...
— То нас постреляют, как куропаток, — буркнул Еретик, прислушиваясь к шторму за обшитыми броней стенами.
— Эй, что ты делаешь?
Окрик Динго привлек его внимание к Фактору, торопливо шарившему по карманам Края.
— Да где же он… Вот! — Стоматолог вытащил из желтой куртки складной нож. Блеснуло лезвие и… вонзилось в штанину поношенных джинсов. — Если не перевязать, нас скоро будет пять.
Глаза Динго расширились при виде крови, хотя, казалось, они уже не могли стать больше. Движок фургона чихнул, заворчал на передачах — видно, Лилит удалось вдохнуть в него жизнь. Вспыхнул свет, заставивший зажмуриться. Всех дернуло назад, потом вперед, повалило, как кегли.
— Что происходит? — Рыженькая цеплялась за стенку, оставляя на ней красные следы.
— Думаю, Лилит пытается развернуть фургон, — предположил Шива, поправляя сбитые на кончик носа очки. — Так, чтобы закрыть нас от стрелков со стороны здания.
— Верно, умник, — сообщила черноволосая со вспыхнувшего на стене экрана. Видок у нее был помятый, царапина на щеке, но в глазах боевой настрой. — Как вы, готовы к выходу?
— Будем готовы через пару минут, — деловито сообщил Фактор, разматывавший бинт. — Эй, — бросил он Динго, не отрывая глаз от работы, — ты же у нас вроде будущий коновал. Давай-ка, помоги.
Лилит на экране тревожно сдвинула брови:
— Это кого там...? Край?
Тут Динго, видать, что-то там не так нажала, потому что поэт пробудился, взвыл сквозь сжатые зубы совсем не лирически и принялся бушевать. Шива навалился на него, прижимая к полу.
— Это шок, — объявил, встряхиваясь, Фактор, которого колено Края чуть не отправило в нокаут. Еретик помог ему поймать ноги буянившего, а Динго спикировала на них с бинтом.
— Побыстрей, ребята, — напомнила о себе Лилит. — А то «змеям» надоест играть в тир и переделают они фургон в коптильню, а нас — в колбасы.
Еретик был с ней согласен. Что-то затихло все по-недоброму, будто «кобры» задротные подбирались ближе, приберегая патроны. Только вертушка чохала где-то над крышами.
— Готово! — Сообщил Фактор.
Край вроде снова обмяк, закатил глаза. Бинты быстро пропитывались алым.
— Тогда на счет три открывайте дверь, — скомандовала Лилит. — Тут до Врат всего ничего. Должны успеть.
Снаружи пахло новогодними фейерверками и немного — вагонным тамбуром. Динго обернулась на Еретика, которому Фактор передавал Края. Бок фургона у дверцы был изрыт белыми лунками очередей. Она мысленно продолжила линию через спину согнувшегося Сергея, и перед глазами у нее потемнело. Кто-то рванул ее за руку, потащил вперед. Из-за фургона затакало сердито, машина затряслась от многочисленных попаданий. Воздух толкнул назад — вертолет надвигался сверху, как огромная злая стрекоза. Динго бросилась к зеленым створкам, совершенно не тронутым пулями. Надавила, затрясла...
— Бесполезно! — Крикнула Лилит, перекрывая шум.
Динго прижалась к Вратам спиной. Шива и Фактор тащили Края, пытавшегося кое-как помогать им здоровой ногой. Рука Еретика дергалась, сжимая трофейный автомат, но звук выстрелов тонул в общем хаосе. Что-то белесое выпало из растерзанных штанов раненого, упало на жухлую, вскопанную очередями траву. Блокнот со стихами! Зрение Динго внезапно приобрело новое качество, будто она, как Шива, могла использовать зум. Потрепанная тетрадка в бурых кляксах, на которую никто не обратил внимания. Неужели, она так никогда и не узнает, как кончается то стихотворение:
Ты камень мой ты вдох остановивший речь
Ты все дороги...?
Динго отлепилась от запертых Врат и пошла навстречу пулям.
Край скользил по краю забытья, будто ложечка в чайном стакане. Боль выбрасывала его на поверхность с каждым шагом Фактора и Еретика. Перед глазами висела темная пелена, так что он не различал, куда его тащат. Зачем — он тоже затруднялся сказать. Понимал только, что их движение важно, и старался помочь изо всех оставшихся сил, но нога не слушалась, подворачивалась, будто обрела свою собственную волю и хотела зацепиться за эту землю, как якорь за морское дно.
Когда сквозь полу-сомкнутые веки ударило сияние, он решил, что это конец. Все как положено: свет в конце туннеля и архангелы. Странным казалось одно: что этот конец разделит с ним кто-то еще. Он задергался, пытаясь освободить своих спутников. Через белизну метнулась тень — рыжая, остроухая, теряющая клочья шерсти. Синий человеческий взгляд задел его глаза, зажегся звездами. Давивший на уши шум лопнул тысячей воздушных шариков. Обжигающая волна толкнула в спину и швырнула его прямо в свет. Барабанные перепонки прогнулись и забренчали гитарой: