И кто мы такие, чтоб меняться местами!
И кто мы такие, чтобы встретиться вновь!
Обычай обычаев — в уста устами,
А может быть, просто, всего лишь — любовь?[3]
Ионкончился.
[1]Автомобиль ГБР
[2]Ксюша – автомат Калашникова
[3]Зимовье зверей. Объяснение
See you on the other side
«любое вместилище скудно ему
и любое пространство»
Дождик накрапывал регтайм по козырьку остановки. Вряд ли Катя смогла бы объяснить, что такое регтайм, но ей казалось, он должен звучать именно так. Рваное время – вот что значит это слово в буквальном переводе. Та-та-та-та, та-та, та-та... И ее выдернули из времени, где ритм отбивали пули, и перенесли сюда, под тихий дождь. Как в старом черно-белом фильме про войну. Непонятно, как в советские годы его вообще выпустили на экран, с такими-то мистическими намеками. Двое из двадцати миллионов.
Она сидела на узкой стальной лавочке. Слева – никого, справа - парень. Самый обычный, может, чуть хипповатый, с длинными волосами и в мешковатой куртке, вызывающе желтой на фоне мелькающих мимо серых пальто. Вместе они застыли, как две рыбки в аквариуме, а за пластиком остановки плыли из прошлого в будущее, покачиваясь на волнах вероятности, незнакомцы и незнакомки. У одних плавники зонтов были цветными, у других черными, кто-то смотрел по сторонам, кто-то вперед, кто-то себе под ноги, но никто не видел парочку под прозрачным козырьком. В конце концов, они – только рыбки. Ничего больше. Двое из шести. Остальные утонули.
- Как твоя нога? – Осторожно спросила Динго, косясь на потрепанную, но совершенно целую штанину соседа. Она боялась пошевелиться, чтобы не проткнуть воздушный пузырь, который отделял их от воды этого мира.
- Нормально, - так же осторожно и несколько удивленно ответил Край, изучая пузырящуюся на коленке брючину.
- А... остальное? - Прошептала Динго.
Он пощупал лоб, посмотрел на пальцы. Глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Прикрыл глаза. Наконец, когда она уже начала беспокоиться, ответил:
- Нормально. Наверное. Это так странно, когда не замечаешь своего тела. Это почти как... эйфория.
Веки распахнулись, Край повернулся к ней. Динго заметила, что радужки у него глубокого лилового цвета с лучистым светлым ободком.
- А ты? Зачем ты это сделала?
Его взгляд опустился к ней на колени. Только сейчас Катя поняла, что ее руки сжимают неожиданно пухлую тетрадку, в которой когда-то не хватало половины листов. Она полезла в карман джинсов, но обгорелый обрывок пропал, как и многое другое. Динго протянула блокнот Краю:
- Ты не мог бы прочесть мне что-нибудь? Например то, про ангела, где «ты – все дороги»?
Поэт полистал ушастые страницы, будто не узнавая. Дернул головой в знакомом жесте, откидывая волосы с лица.
- Я прочитаю, но лучше другое.
...мне снится это свидание и ранящая ткань
но сон создал тончающую душу свечки чтобы она любому говорила твой лес для бабочек
моих – сам воздух
он сотворил утешную листву прозрачную и долгую прогулку внутри цветения он был и звал
чудесный мир и говорил твой лес для бабочек моих воскрес – идём?[1]
- Ну и где остальные?
Он сказал это не потому, что именно такой вопрос имел больше всего смысла. Главное было - услышать звук своего голоса. Убедиться в том, что у него еще есть органы, необходимые для производства звука, а значит – и тело, эти органы содержащее. Главное было - разбить необыкновенную, оглушительную тишину.
Здесь говорил только ветер, качающий громаду воздуха и головки цветов. Алый ковер маков, простиравшийся во все стороны до страшно далекого горизонта. А в центре, как солнце с луной на средневековом небесном атласе, торчали Федор с Лилит, окруженные бесконечной маковой вселенной. Мечта нарко-маньяка. Адам и Ева на Елисейских полях, прыгнувшие из осени в не отцветающую весну.
- Меня больше интересует, где мы? – Девушка приложила ко лбу ладонь, защищая глаза от яркого солнца.
- В раю? – Предложил Федор.
Лилит фыркнула и щелчком сбила с рукава какую-то букашку:
- А где змей-искуситель? Или хотя бы яблоня, а то у меня аппетит разыгрался.
Как всегда, капитан Григорьева раздражающе права. Вот с чего, например, он вообще взял, что это маки? Федор сорвал цветок, растер нежные лепестки между пальцами. Запаха нет. А маки вообще пахнут? Пес его знает, никогда не был силен в ботанике. Заглянул, щурясь, в небесную синеву – глубокую, неестественно яркую. А почему, собственно, неестественно? Людям свойственно объяснять незнакомое через уже известные им вещи. Но что ему известно о небе? Если раньше он не наблюдал такой интенсивной расцветки, почему это должно значить, что он смотрит на небо иного мира? Может, привычный к жизни в городе, где взгляд всюду натыкается на дома, он просто не обращал внимания на то, что происходило у него над головой? Или, может, тут просто воздух чище, без обычного смога?
- Стоя тут, мы ничего не выясним, - Федор слазил в карман за компасом в ударостойком корпусе. Стрелка уверенно нашла север. Обнадеженный, он вытащил из-за пазухи телефон. Сети нет. Рай - без мобильной связи?
- Куда предлагаешь податься? – Лилит сорвала пурпурный цветок и заткнула его за ухо. Фактор невольно сглотнул – трепетные лепестки заставили кожу девушки мягко светиться, будто питая ее кровяным соком. Он принялся деловито изучать компас.
- Ну, раз ориентиров никаких нет... Почему бы не пойти на север?
- Север так север, - неожиданно легко согласилась Лилит.
Вообще-то, ему тоже было все равно, куда идти. Лишь бы с ней.
- Эй, молодежь! А ну-ка подвинься! – Тетка в розовой пластиковой косынке плюхнула на скамейку гроздья пакетов и неодобрительно смерила Павла слезящимися очками. – Пожилым место дайте и инвалидам.
Лавочка чуть не прогнулась под мощным задом. Край сунулся было за своей красной книжечкой, просто чтобы посмотреть на физиономию «инвалидки» при виде удостоверения, но в кармане зияла присутствием только здоровенная дыра. Динго, выскочившая из-под натиска пакетов, смятенно переминалась на тонких оленячьих ногах.
- Идем! – Он ухватил девушку за руку и вытащил в мокрую свежесть. Поток прохожих подхватил их, повлек по-новому знакомыми улицами, обдавая радужными фонтанами из-под машин и запахом горячих пирожков с неопределенной начинкой.
- Куда мы? – Засмеялась Динго, перепрыгивая лужу. Она раскраснелась, капли дождя сияли алмазами в короне осенних волос.
Не отвечая, он потащил ее к ближайшему входу в подземку. За стеклянными дверями торчала стойка с бесплатными газетами. Бросился в глаза изумрудно-зеленый заголовок – «Метро». Ввинтились в горячий машинный воздух, изображая пассажиров. Страницы пахнули типографской краской, запачкали пальцы.
- Смотри, дата завтрашняя, - ткнула Динго в мелкие цифры: 23 сентября 201... И тут же поправилась. – То есть уже сегодняшняя.
Павла больше интересовали заголовки. «В Петербург приходит бабье лето», «Студент сломал челюсть профессору», «Новая стоматологическая клиника открылась на Юго-Западе»... Ни слова о Вратах или сталкерах. Он уже хотел бросить газету обратно в стойку, когда его руку перехватили холодные пальцы:
- Подожди! Что это?
Взгляд Края скользнул по полосе с международными новостями. «Вирус погрузил в хаос Лондон: пэй-эпп очистил счета горожан», «Рободог загрыз кошку Танико-сан»... Хм, что за хрень? «Бейс-джампинг вошел в программу экстрим-олимпиады 201... На очереди сверхзвуковые прыжки», «Всемирная конференция по дырочной телепортации пройдет в Петербурге».
Глаза метнулись от страницы, встретились с голубыми радужками Динго, подернутыми рябью испуга, как лужи на ветру. Рука сама потянулась за телефоном, сунула в покрасневшую девичью ладошку:
- Звони.
Динго затрясла головой:
- Ты первый.
Павел надавил на иконку с лицом матери, в наушнике заиграла незнакомая мелодия.
Стрелки на часах бегут по кругу,