— Какие меры вы считаете необходимыми для стабилизации положения в стране? — спросил Леребур.
Момбе сел на стул, отхлебнул из стакана, нахмурился и ответил категорично:
— Мы должны положить конец деятельности раскольников — я имею в виду разных «патриотов», которые мутят воду в провинциях, отвлекают народ от работы разговорами о демократии. С этим может покончить сильная централизованная власть: разгромить бунтовщиков и установить мир в стране. Необходимо обратиться за помощью к высокоразвитым государствам и добиться ритмичной работы промышленных предприятий.
Момбе говорил, а Карл, глядя на его улыбающееся лицо, думал, что скрывается за этими аккуратными фразами, — он зальёт страну кровью, вырежет целые поселения, добиваясь покорности, продаст иностранным компаниям ещё не проданное и будет улыбаться интервьюерам и фотографам: в его стране покой и тишина. Карлу захотелось подняться и уйти, но продолжал сидеть со стаканом в руке, только нахмурился.
— Природные условия востока страны, — между тем продолжал Момбе, — не позволяют вести войну в её, так сказать, классических образцах и диктуют свою тактику…
— Мы бы хотели познакомиться с этой тактикой, — вставил Гюнтер. — Нам рекомендовали полковника Пфердменгеса.
— Кто рекомендовал? — быстро обернулся к нему Момбе.
— Господин Леребур, — кивнул Гюнтер на француза. — Он наслышался о его храбрости и решительности.
— Безусловно, — согласился Момбе, — полковник Пфердменгес — человек храбрый.
— Мы бы просили вас помочь нам встретиться с полковником, — настаивал Гюнтер. — Дело в том, что никто, кроме вас…
— Да, война идёт жестокая, — подтвердил Момбе, — и необходимо строго придерживаться военной тайны.
Гюнтер понял его.
— Мы не дети и понимаем, что специфика условий ведения военных действий в Африке вынуждает иногда идти на кое-какие крайности, как бы сказать, требует немалой крови. Но вы можете быть уверены в нашей лояльности и нежелании раздувать негативные аспекты…
Момбе закивал головой.
— Да… Да… Именно это я и хотел сказать. Хорошо, что у нас одна точка зрения. Я дам вам письмо к полковнику, но должен предупредить, что добраться туда будет трудно…
Жорж Леребур оказался неоценимым компаньоном: кроме того, что но знал Африку так, как Карл свой Бернский кантон, у него было много знакомых в самых разных кругах. В дирекции «Юнион миньер» Жорж договорился об аренде не очень старого «пежо»; им предлагали и лучшие марки, но Леребур решительно отказался. «Может, специально для нас вы откроете и пару бензоколонок?» — спросил он, и никто ему не возразил. В самом деле, они должны были ехать по дороге, где с бензином были перебои; вспоминался случай, когда машины стояли по нескольку дней в маленьких провинциальных городках, ожидая горючего. Жорж знал это и поэтому решительно выбрал малолитражный «пежо», а не мощный «ягуар», который предложил им один из директоров «Юнион миньер».
Сейчас, когда позади остались города, они по-настоящему оценили прозорливость Леребура: все равно по местным дорогам более чем пятьдесят-шестьдесят километров не сделаешь, на «ягуаре» им не хватило бы горючего и на половину пути, а обшарпанный «пежо», гремя железом по выбоинам, потихоньку на одном баке почти дотянул их до городка, где должен был быть бензин.
Жорж тихо ругался, проклиная африканские дороги, поскольку стрелка бензометра дрожала уже у нуля. С гребня небольшого холма Жорж увидел дома, но машина зачихала и остановилась: бензин кончился. В канистрах тоже ничего не было, и Леребур предложил:
— Ждать здесь кого-либо, чтобы выпросить галлон бензина, дело мёртвое. Я останусь в машине, а вы идите в город. Отсюда три-четыре километра, не больше. Возьмите велосипед на колонке, и пусть кто-нибудь привезёт пару галлонов.
Гюнтер и Карл были не против, чтобы размяться после долгой езды. Двинулись бодро к городу, держась в тени придорожных деревьев. Когда до околицы осталось совсем немного, на шоссе вышли из кустов несколько человек с автоматами.
Карл и Гюнтер остановились. Вперёд выдвинулся человек лет за сорок с морщинистым лицом, в военной рубашке, заправленной в обтрёпанные брюки. На животе у него висела кобура с пистолетом. Спросил властно:
— Кто такие?
— Журналисты. Мы швейцарские журналисты и едем по поручению газеты.
— Не вижу, на чем вы едете… — засмеялся человек и протянул руку. — Документы!
Гюнтер стал объяснять, что у них не хватило бензина и пришлось идти до города пешком, документы остались в «пежо».
Человек с пистолетом смотрел на них, упёршись руками в бока. Не дослушав, бросил пренебрежительно:
— Хватит болтать! Кто подослал вас сюда и для чего?
— Но ведь я говорю правду, вы можете проверить, у нас не хватило бензина, и мы оставили машину совсем недалеко.
— Хорошая легенда, капитан, — вмешался совсем ещё молодой парень с автоматом, стоящий рядом. — Могу поклясться, это шпионы из соседней провинции. И после того, как мы прибрали их самозванца президента…
— Ты прав, — похвалил капитан. — Так вот, голубчики, будете говорить правду или помочь вам? Для чего вас подослали сюда?
— Вы можете легко проверить, — быстро начал Карл, — наша машина…
Удар в челюсть прервал его лепет. Капитан умел бить, у Карла закружилась голова, он чуть не упал.
— Вы не имеете права! — вдруг закричал Гюнтер. — Мы иностранные подданные, и вы будете отвечать!
— У нас поручение к полковнику Пфердменгесу, — добавил Карл, держась за щеку — и я требую, чтобы вы…
— Ты здесь ничего не можешь требовать, — ударил его носком ботинка капитан. Подумал и решил: — Ясно, шпионы… Расстрелять!
Карл сказал как можно убедительнее:
— Вы ошибаетесь, капитан, мы не шпионы, и я вам говорю: это легко проверить.
Капитан схватил его за воротник.
— Кто назвал тебе имя полковника? Здесь ни одна душа не знает его.
— У нас письмо к полковнику от самого Момбе.
— Где оно? Нет? Я так и знал… Довольно трепаться! — оттолкнул Карла. — Расстрелять!
Солдаты схватили их, скрутили руки назад, связали. Парень с автоматом подтолкнул Карла к обочине.
— Давай… Нет времени…
Карл хотел крикнуть капитану что-то, но вдруг понял: чтобы он ни говорил, этот человек не отменит своего решения и их судьба решена.
Карла подтолкнули в бок автоматом, и он покорно пошёл к кустам.
Гюнтера тоже подтолкнули, но он вывернулся между двух солдат, подбежал к капитану и упал на колени.
— Даю вам слово чести, — начал в отчаянии, — мы журналисты, и у нас есть поручение к полковнику… — Солдаты подхватили его под руки, потащили. — Умоляю, не убивайте! Пфердменгес не простит вам!
Капитан обернулся, какая-то тень промелькнула по его лицу, словно заколебался, но махнул рукой и пошёл к дереву, под которым стоял американский «джип».
Гюнтер отбивался, что-то кричал, но солдаты тащили его в кусты. Метрах в пятидесяти от дороги, на полянке, их привязали к стволам деревьев. Парень с автоматом отошёл на несколько шагов, спросил у солдат по-немецки:
— Кто хочет?
— Кончай их, сержант, — безразлично отозвался кто-то. Сержант стал поднимать автомат, чёрное дуло сверлило мозг, Карлом овладела апатия, он все видел и слышал, но не мог пошевелиться, все было миражем, нереальностью — и солдаты, и деревья, к которым их привязали, и жёлтая трава под ногами, — реальным был только автоматный ствол; он сейчас вздрогнет, но Карл уже не увидит огня, пули долетят быстрее…
Рядом Гюнтер закричал:
— Не убивайте нас!
Сержант повёл автоматом, сейчас Карл видел только чёрное дуло — оно увеличивалось и напоминало жерло орудия.
И вдруг — нет чёрной бездны, сержант, опустив автомат, поворачивается к ним боком…
Что там, на краю обочины? Почему опять появился капитан и рядом с ним Леребур?