Варкастер стоял за спиной толпы, так чтобы поменьше народу могло заметить его равнодушное лицо. Социальная модель однозначно сообщила, что ему надо посетить похороны одноклассника и его наставника, но она же предупреждала, что лучше не демонстрировать своего безразличия.
Некромант еще в Каирне не мог понять, почему люди так странно реагируют на смерть. Ведь она так естественна. Никто же не оплакивает рассвет и не сокрушается закату? Души умерших переродятся, быть может, уже переродились. Они проживут новую жизнь, так как это уже происходило бесконечность раз в прошлом, как это произойдет бесконечность раз в будущем. Единственное, что было достойно сожаления, это потеря личного опыта. Но о ней могли бы скорбеть сами погибшие, но никак не толпа родственников и знакомых.
Впрочем, здесь и сейчас у некроманта были более интересные темы для размышления, нежели очередная странность человеческой натуры.
Так сложилось, что за годы жизни в Конохе он проходил по лежащему на отшибе кладбищу лишь несколько раз, да и то, по широким центральным аллеям, вдоль которых стояли памятники и монументы с именами павших в войнах, не скрывающие под собой захоронения. Для того же, чтобы попасть к месту упокоения Чоджи и Асумы, толпе пришлось изрядно попетлять среди могильных плит. Тут-то некромант и ощутил нечто странное.
В магии существовало такое понятие как сродство. Заключалось оно в способности колдуна ощущать на расстоянии вещи родственные его магии. Элементалисты могли ощущать проявления своей стихии. Пиромант мог точно указать на горящую за стеной свечу. Геомант мог пройти любой подземный лабиринт с закрытыми глазами. У магии Смерти тоже было свое сродство. Варкастеру не нужно было раскапывать могилу, чтобы узнать есть ли в ней труп. Ощущение чужих смертей имело ту же природу. Некоторые предметы, например топор палача, которым обезглавили тысячи жертв, тоже им ощущались. В некромантии прикладной пользы от этого сродства было немного — только, то самое ощущение трупов, что позволяло вслепую накладывать заклятия поднятия мертвых. Которое, кстати, не работало с растениями, что вызывало в среде некромантов бурные дебаты о том, можно ли считать те живыми. Неофициально считалось, что чем выше сродство, тем сильнее маг. Как и все остальное, что касалось его дара, сродство Варкастера было выдающимся — очень немногие некроманты могли ощутить смерть чего-то столь мелкого, как грызун или даже насекомое. Но на фоне остальных его возможностей, эта как-то терялась
.
Однако он никогда не мог ощущать прах.
Мертвых в Конохе сжигали. Под могильными камнями с именами мертвецов скрывались небольшие камеры, хранящие в себе урну с пеплом. И вот, идя в толпе среди могил, Варкастер обнаружил, что прекрасно чувствует мельчайшие частицы того, что жило, но умерло, а потом прошло огненное горнило. Совершенно невозможная вещь, с точки зрения классической некромантии Каирна.
Это вызывало одновременно интерес и опасения.
Опыт Варкастера подсказывал, что, наверняка, существуют способы подчинить себе прах, открыв для себя совершенно новую ветку излюбленного искусства.
Однако новое ощущение означало, что его сродство неожиданно повысилось. Это вызывало тревогу, так как он не знал, что может произойти, перейди он определенную грань.
В отличие от некромантов, для которых сродство не было чем-то важным, сила стихийных магов напрямую зависела от него. Веками элементалисты разрабатывали методики и ритуалы, повышающие родство со стихиями. Веками маги шли по этому пути, зачастую погибая в процессе, лишь иногда обретая желанное могущество.
А иногда, заходя слишком далеко.
Чересчур увлекшиеся развитием своего потенциала, колдуны растворялись в своей стихии, теряя не только жизнь, но и душу.
Некроманту становилось неуютно при мысли, что его круг перерождений может оказаться так же разорван. Нужно было срочно понять, когда его сродство выросло, и продолжается ли этот процесс.
Отрешившись от окружающего, маг начал методично пролистывать свою память, двигаясь назад, в прошлое. Конечно, он помнил все, но, чтобы осознать мелкие детали, вроде привычного фона смертей, требовалось определенное усилие.
Миссии, учеба в академии, детство — маг погружался все дальше в собственное прошлое, но пока не видел изменений.