- Не отвлекайтесь - в конце всех концов успеете ещё надивиться, - сказал он приятным басом. - В том смысле, что все там будем. Кстати, приветствую вас ото всей души. Я Хельмут фон Торригаль, для краткости можно Тор, а чтобы избежать аллюзий с классикой - Торри. Чтобы снять вопрос: мне вас описали, к тому же вы в Полях один такой полоротый. Так и шустрите глазами по сторонам.
Русский язык у него был в порядке, за исключением жёсткого выговора и одного-двух странноватых для моего слуха словечек.
Мы не торопясь двигались к известной ему цели, я помалкивал, зато он распространялся как мог:
- Я тоже пришлец, и давний. Но это особь статья: родился в нынешней плоти неподалёку от Меца, однако сделан в Вестфольде. Маэстро Вольф должен был упомянуть о разделении Верта на пять отдельных земель, разве нет? Вестфольд - центр, Франзония - юго-запад, Готия - северо-запад, а Скондия, или Сконд, - безусловный и полный восток. Самая крупная и самостоятельная из стран под властью нашего владыки Кьяртана Первого, диктует хилому и растленному западу свои моды. Я вам не напрасно пудрю мозги, Исидор: чтобы не вперялись в здешние нарядные картинки - могут крепко подействовать на психику.
В самом деле: теперь мы шли по неширокому прямому шоссе, окружённому живыми изгородями и цветущими деревьями, за которыми прятались милые домики в пейзанском стиле. Но стоило мне сфокусировать взгляд на очередном ярком пятне, как оно начинало менять форму и цвет, расти вширь или стягиваться в булавочную головку. Запущенный сад обращался в подобие регулярного парка, грядки - в рабатки, а любая хижина как бы невзначай норовила вырасти во дворец.
- Вот-вот, - кивнул мой собеседник. - Переменчивые Земли - одно из их прозвищ, скорее внутреннее, чем внешнее. Стараются воздать по заслугам каждому из обитателей. Кое-кого это буквально бесит, но большинство в полнейшем восторге, будто мощного кайфа на дармовщинку наглотались. Мой совет: ловите уголком глаза, но не вдавайтесь в детали и тем более не пытайтесь остановить.
- Я здесь, вне Полей, недурно устроился, - продолжил он чуть погодя, поняв, что на устную беседу меня не пробивает. - Коннетаблем - это вроде главного конюха при молодом короле Всевертдомском. Сплошная синекура, если учесть, что серьёзных войн тут не вели лет двадцать, Сконд, на отличку от прочих земель, управляется короной чисто формально, а его величие разъезжает по вассалам на ручном биомеханическом скутере.
- Ручном? Как это? - наконец переспросил я. - Разве бывают ножные?
- Дикие бывают. - Он усмехнулся. - Скутер, чтобы вам знать, - это продвинутый рутенский импорт. С помощью примитивной, в общем, кровяной магии его скрестили с местным дельфином - только их не так называют, а ба-фархами. Ба - море, фарх - лошадь. Эти коники в натуре размером в косатку, а цветом в белуху. Обладают неплохим разумом, легко идут на контакт с человеком, особенно из морского народа, но одомашнить их по-настоящему не удаётся. Правда, для гонцов и срочной почты их гены вполне годятся.
- О, - только и ответил я, - а как это выглядит?
- Да как нечто обтекаемое, кремовато-белое, с рулём, седлом и колёсами. В детали не вдавался - ремонта королевская Белуша по идее не требует, самовосстанавливается. Питается солнцем через батареи, развивает неплохую по здешним представлениям скорость: до семидесяти километров в час. Только единицы измерения в Вертдоме иные - да это последнее, что вас должно занимать.
- Я думал, у вас средневековье.
- Вообще-то похоже на то, новации сему не помеха. Но только потому, что все мы чётко этого хотим, невзирая на давление великорутенской цивилизации.
- Не верится мне, что общественный строй возникает по воле тех, кто находится у него внутри.
- Ну да, всех вас в школе учили обратному. Измени формулировку на "удерживается волей", - Тор ухмыльнулся. - Забьём на общественный договор Руссо и его предтеч. Ты всё равно не примешь идею всерьёз, приятель, ибо не видишь клея, который скрепляет всех до единого индивидуумов. Это не свобода, которую мсьё Жан-Жак постоянно путает с властью: на самом деле почти никто не жаждет ни первого, ни второго, что не удивительно. Держись традиции и инерции социума - не прогадаешь.
- Опять-таки не верю.
- Так вот ты и послан ради того, чтобы увериться, - или наоборот. И не рассудком, а на примере собственной жизни.
Соскользнул на "ты" он так незаметно, что я даже возразить не захотел. Собственно, я пытался пропустить мимо ушей большую часть из его словесных излияний. Тем временем, пока он трепался, мы успели выбраться из переливчато-радужных красок, звуков и цветов, и впереди замаячили некие мрачные воды. В отличие от остального пейзажа, они были неподвижны - словно бы не река, а стальной клинок на ложе из металлической стружки. Через воды был переброшен узкий мост с перилами высотой в половину человеческого роста, ближний конец которого терялся в мокрых кустах, а дальний - в клубах белёсого тумана.
Стоило нам приблизиться к переправе, как из орешника на нас мигом вылупилась жуткая тварь. Можно было уточнить, что вывалилась и бросилась, но на ходу она явно пыталась либо гипнотизировать, либо съесть нас оченятами - каждое с добрый половник. Общий вид тоже был жутковатый: широкое упитанное тело в редких клочках рыжеватой шерсти, когтистые лапы, длиннейший голый хвост со странным треугольником на конце, словно у ската, - и целых три усатых рыла, чьи разверстые пасти были утыканы острейшими зубами, а глазищи горели иззелена-аловатым огнем.
То явно был здешний вариант Кербера, трехглавого пса, чьим делом было не выпускать пленные души из места обитания.
Только его мамочку, похоже, отоварил Чеширский кот.
- Без паники, - шёпотом предупредил меня Торригаль. - Сейчас я с ним поговорю.
Он наклонился к морде чудовищного кота и прошептал несколько слов, которые на слух состояли из одних числительных.
Кот склонил все три башки, улыбнулся от уха до уха, чем окончательно доконал мою психику, и пропустил нас обоих.
- До скорого, Катти Ши, - попрощался Тор, и мы ступили на мост: он впереди, я позади.
- Кто это был? - спросил я.
- Ты ведь понял. Если в деталях, то сын знаменитого Ирусана Кельтского, вернее - тройные сиамские близнецы. Тайцы верят, что души праведников, прежде чем попасть в рай, отдаются на хранение кошкам. Вот он и хранит.
- А как ты его уговорил меня пропустить?
- Напомнил о субординации. Он завладел тремя душами, тогда как я начал со ста; но у него были святые, а меня сделали тем, кто я есть, сплошные преступники. Хотя каждый человек - палка о двух концах, то же дышло: куда повернул, туда и вышло. Может быть, я ему польстил, а может - подал надежду, что ты вернёшься. Деваться-то ни тебе, ни ему некуда.
"Все там будем, - с ехидцей добавил я. - Типа того".
Тем временем туман на противоположной стороне понемногу рассеивался. Выступали размытые силуэты пирамидальных деревьев и разветвлённых зданий, вставших на дыбы зверей, копий, пик и трефов - и тому подобная невнятица.
- Вот ведь ..., - пробормотал Торригаль с недовольной миной. В паузу легко вставлялось нечто матерное. - Это ж нам Сконд открывается. Занесла нелёгкая. Ну, Кот, ну и хитрован. Я-то надеялся, что на Западе смогу тебе посодействовать хоть немного: твои обычно являются под вестфольдский заветный дуб или близ источника горячительной влаги рядом с Лутенией.
- Как раз посерёдке пограничной полосы, - продолжал он словно бы для себя одного. - А вот это как раз неплохо. Пропихну парня сквозь кордоны, сам побреду в караван-сарай, чаю-кофию нахлебаюсь, а оттуда прямо домой.
- Почему мне с тобой нельзя? - спросил я.
- Не судьба, - ответил Торригаль веско. - Если свернуть с данного тебе пути, с самого начала дело не заладится. Мы, понимаешь, народ суеверный и рисковать большим из-за малого не желаем. Да к тому же: чем тебе не угодило самая цветущая земля Вертдома? Цветущая за исключением пустыни, ясное дело. Твои земляки там попадаются редко - сказываются стереотипы и предубеждения против ислама. Хотя мусульманство местными жителями понимается очень свободно.