- Так дело лишь в том, чтобы мне захотеть? - неведомый мне раньше азарт плеснул в моей собственной крови.
Он кивнул, Беатриче выразительно щёлкнула клювом.
- Тогда я хочу. Мёртвое - мёртвым, живое - живым! Да будет!
Белая Птица развернула крылья и каркнула во всё воронье горло. Рыжее и изумрудное взорвалось. Золото расплавилось и потекло с куполов, закрывая храм снаружи тончайшей радужной пеленой. Кошки под нашими ступнями сплотились ковром-самолётом...
- Почему-то думают, что рай - один-единственный, - чуточку безнадёжно говорил Вольф Асмодей, пока я собирал себя в кучку. - Так ведь раёв много, прямо так и роятся, прости за неудачный каламбур. И все они чертовски скучны: стоит прочесть Мильтона или того же Данте Алигьери. Куда скучнее ада: коли посмотришь на него под другим углом - так это и есть самый всамделишный рай неописуемых возможностей.
- Разве? С какой стати я должен на вас полагаться?
- В соответствии с формальной логикой. Поздновато и ни к чему сатане врать человеку, когда оный уже у него в когтях, - он усмехнулся.
- А раньше? А всегда?
- Вы, люди, верите буквально все до одного, что мир, данный вам в ощущениях, реален и именно таков, как он есть? Что вампиров не бывает, а коты не говорят? И какая теперь цена вашей вере и вашему неверию?
- Такая, - ответил я, - что мне удалось несколькими меткими словами пустить на распыл небольшую вселенную. И даже не испытать особого раскаяния по этому поводу. Типа сказал горе стронуться с места - и вышло по слову моему. Только вот теперь бы узнать, что стало с владельцем кабака и вампиром.
- Привидение и стриг - не живые, но немёртвые, - ответил дьявол лаконично. - Ушли они. Отлепились от родных стен и теперь всласть бродяжничают от звезды к звезде.
- А голодающие кошки?
- Где место адским созданиям, как не в аду? - ответил он вопросом на вопрос. - Процветают.
- А Белая Ворона... Вороница?
- Что ей-то станется? Принесла тебя и сразу обратно. Так сказать, "над милым порогом качну серебряным своим крылом". Песня такая имеется.
- А Эшу? - При звуках этого имени - почти настоящего, как сам он сказал, - меня осенило. Лев, Пантера, кровь и плоть...
- Мурр! - перебил некто мои размышления. И потёрся об ноги толстой длинноусой мордой.
В полёте он слегка запачкался серым и теперь выглядел подобием роскошного сибирского котяры. Только глаза были не совсем кошачьи - ярко-изумрудные, с шальной рыжей искоркой.
III
ЛОВЛЯ НА ПРОСТАКА
1
После путешествия в раёк (или, поскольку мы имеем в виду нечто вроде театральной галёрки, - на раёк?) и тех прикольных штук, которые мы на пару с Белой Вороной там отчебучили, я крепко задумался.
"Ад - это мы сами", - изрек некогда Жан-Поль Сартр. Собери десяток стандартных представителей вида хомо хапиенс эрегирус вульгарис на площади стандартной российской "распашонки" с кухней и совмещённым санузлом - и дня через три-четыре преисподняя всем гарантирована. Тому, кто собирал, - тоже.
Но что выйдет, если по религиозным соображениям наполнить Гадес особями, достаточно вольнодумными, чтобы противиться любым прописям, настолько любящими свободу, что их душит любое ограничение, и до такой степени толерантными и лишёнными морально-социальных устоев, что любой образ жизни и мышления, отличающийся от собственного, вызывает в них лишь неуёмный восторг?
И настолько сильными духом (при условном неимении тела), что они способны взорвать геенну и нимало не медля переплавить осколки по своему образу и подобию?
- Ты прав, - согласился мой друг Вирдж, иначе Вергилий. - Именно это и произошло.
- Тогда почему вокруг так малолюдно? Как-то не верится мне, что население достигло критической массы. Сплошной вакуум - за исключением нескольких клубов по интересам. Да и там сплошные аббревиатуры: БЖД, БДСМ, ЛГБТ и иже с ними.
- Кстати об аббревиатурах. Ты пока вроде туриста на испытательном сроке: вот лет через сто-двести перейдёшь на ПМЖ - мигом схватишь, что к чему.
Вольфганг Асмодей, наш романтически, поэтически и драматургически настроенный владыка ("Какой поэт во мне погибает!") несколько прояснил ситуацию. Полагаю, он умел читать мысли на любом расстоянии.
Однажды он рывком распахнул дверь нашей перманентной спальни, смерил пылающим взором обоих неразлучников и провещал:
- Кажется, тут задаются вопросом, отчего в Обители недобор, когда по логике она должна быть набита грешниками по самую завязку? Очень просто. В раю не трудится никто, включая Святого Петра-Ключаря, а у меня извольте шевелить лапками и мозгами. Вергилий, своё место у кормила и поила ты знаешь. А Исидор буквально предназначен для того, чтобы раскочегаривать... тьфу, разрешать вялотекущие конфликты. В том смысле, что вроде бы и не за что прихлопнуть обоих медным тазом, а надо.
Я хотел было вставить, что в настоящем раю, по его же словам, хлопот полон рот, а если звёзды зажигают - значит, это кому-нибудь нужно, но поостерёгся перечить начальству. Тем более он мне вроде как польстил.
Так что вместо этого мы беспрекословно впряглись в работу. Состояла она в своего рода выбраковке: прощупать новоиспеченных жму... жильцов на предмет соответствия месту и времени, убедить большую их часть в том, что они слишком хороши для устроения на ПМЖ, и деликатно выпнуть их куда повыше: авось эти туристы как-нибудь устроятся. Вирдж меня, разумеется, поднатаскал, выручая из мелких патовых ситуаций, но и сам я был не промах. Многолетняя деятельность в качестве кафедральной лаборантки и секретаря учёного совета обязывает к знанию политеса.
"Ваш мир дурён не оттого, что в нём есть нетрадиционно сориентированные люди, а оттого, что есть их ненавистники, - внушал я одной особи, упорствующей в том, что грешна и не достойна ничего, кроме и помимо. - Зачем тащить переносный или там переносной ад в настоящий, словно самовар в Тулу? Или помирись с собой, или ищи доли в другом месте".
"Говоришь, тебя сюда заманили, - объяснял я другому любителю поспорить. - Вспомни: разве ты себе конкретный тот свет заказывал? Держу пари, даже о смерти не думал, более того: само слово позабыл. А ведь оба они, небытие и инобытие, как одежда хорошего мастера, что подбирается под каждого персонажа конкретно. (Тут я вспомнил, как моё первое платье, наоборот, подгоняло меня под себя. Типа обратной связи.) Так что нечего на зеркало пенять. Вникни лучше, кто на нём изображён, и для начала прими это. А если стрёмно над собой работать - уж поверь: никто тебя силком в аду не держит. И вообще ад в привычном понимании здесь лишь потому, что в нём имеешься ты".
Вскоре я просёк, в чём проблема: те, кто считал себя достойным куда лучшего, чем ад, только засоряли помещение собой и своими амбициями. Те же, кто полагал, что им и не должно светить ничего хорошего, распространяли вокруг себя такую унылую и гнилую атмосферу, что, образно говоря, молоко, которое нам с моим дружком стоило бы давать за вредность, прокисало на всех девяти (точнее, девятьсот девяноста девяти и ещё перевернуть каждую цифру по отдельности) адских уровнях.
Должно быть, я ещё с райчиновской авантюры создал себе твердокаменную репутацию и теперь капля за каплей её точи... укреплял.
В конце концов, Вольфганг Асмодей решил как следует со мной поговорить.
- Ты неплохо размениваешься на мелочи, сынок, - сказал он, улучив минуту, когда я спустился к нему вниз полюбоваться на негасимое пламя. Официоза он, кстати, не терпел, потому как ценил момент неожиданности. - Садись вон рядом на камушек и слушай во все уши. Есть дело, как нарочно скроенное под твой размер. Весьма серьёзное. Имеется претендент на райскую обитель, которому надо подтвердить лицензию - или, наоборот, её отозвать. Верхоглядства, как понимаешь, нам не надо. Шока по типу "пренеприятнейшее известие - к нам едет ревизор" - тоже. Ты будешь внедрённым агентом - и внедрённым так глубоко, что сам об этом по большому счёту знать не будешь.