Но есть у циклотимика и свой скелет в шкафу. Время от времени он скисает (помните о волнообразных колебаниях настроения?), делается квелым и потухшим, напоминая сдутый воздушный шарик. В такие моменты он особенно охотно предается самобичеванию. Все у него не так, дела валятся из рук, ничего не выходит, и вообще жить не хочется – хоть в петлю. Разброс таких реакций весьма широк: от просто плохого настроения, которое со временем нормализуется само собой, до тяжелых депрессивных реакций, когда без помощи психиатра не обойтись.
Прежде чем покончить с «циклоидной» частью кречмеровской шкалы, хотелось бы сказать несколько слов о гипоманьяке – фигуре редкой и даже немного пугающей, представляющей собой обыкновенного циклоида в полном и предельном его развитии. Сначала договоримся о терминах. Слово «маньяк» употребляется здесь отнюдь не в обывательском смысле, когда так называют людей безудержных и неуправляемых, одержимых сильнейшими страстями, часто опасными и неприемлемыми для общества. В нашем случае это исключительно медицинская дефиниция. Под манией, или маниакальностью, психологи и психиатры понимают состояние, противоположное депрессии, сопровождающееся повышенным эмоциональным тонусом. В этом смысле гипоманиакальностью принято обозначать состояние, промежуточное между обычным и маниакальным, а конституциональный гипоманьяк – это человек, для которого такой повышенный эмоциональный тонус является нормой.
Такие люди всегда очень заметны. Их темперамент не знает границ, бьющая через край энергия захлестывает собеседника с головой (через короткое время вы начинаете ощущать себя убогой трансформаторной будкой рядом с гигантской атомной электростанцией, работающей на полную мощность). Эти люди бешено тратят себя, чудовищно много работают, предаются разнообразным излишествам и почти никогда не устают. Сколько бы энергии гипоманьяк ни выплеснул вовне, у него всегда остается еще; исчерпать это бурлящее варево из планов, замыслов и прожектов, кажется, нет никакой возможности. В сочетании даже с небольшой одаренностью это нечто праздничное: находчивость соседствует с моментальной и точной наблюдательностью, непрерывные анекдоты и байки сыплются как из рога изобилия, на ваших глазах рождаются искрометные реплики и экспромты. Здесь можно было бы подумать даже о некоторой эксцентричности, если бы она не была столь естественной, ненатужной, нутряной, проистекающей от широты и цельности натуры.
Эти люди легко взбираются на самый верх общественной лестницы, но редко задерживаются там надолго – мешает природная живость характера. Однако падение их нисколько не обескураживает: циклотимный гипоманьяк готов все начать с нуля, благо энергии у него хоть отбавляй. Избыток жизненных сил позволяет ему падать и вновь подниматься бесчисленное множество раз. Сергей Довлатов блестяще описал такой психологический тип в одной из своих замечательных новелл. Борис (родной брат Довлатова) был патологически не способен к размеренному существованию. Весь его жизненный путь – это движение по причудливой синусоиде. Делая карьеру, он проявлял чудеса изобретательности, чтобы вскарабкаться на самый верх. Но как только он своего добивался (это происходило не раз и не два), ему делалось смертельно скучно. Он или влипал в какую-нибудь нелепую историю, или сознательно выкидывал очередной дикий фортель. Результат не заставлял себя долго ждать: он стремительно валился вниз, а очухавшись, все начинал сначала. Ситуация типа «упал – отжался». В упомянутом рассказе он в конце концов загремел на тюремные нары, но даже такой провал не смог выбить его из колеи. Борис великолепно обжился на зоне и даже сумел сделать неплохую карьеру по лагерным меркам. Едва ли не вся лагерная администрация ходила в его хороших приятелях. Довлатов, приехав к брату на свидание, был поражен его невозмутимостью. Мы полагаем, что этот очаровательный эпизод заслуживает воспроизведения.
Итак, в комнате свиданий пять человек: сам Довлатов, его многострадальный брат, их тетка, жена брата (Лиза) и их маленькая дочка...