Условия эксперимента исчерпали себя полностью, и Творец резко, «по-революционному» изменяет их. Теперь они становятся враждебными, болезненными для самости. Более семидесяти лет общественная собственность («наше», а не «мое») не позволяла самости вслух заявить о себе; более семидесяти лет люди жили в здоровом нравственном климате в союзе с высокой культурой и доступным просвещением; более семидесяти лет духовная пища через разблокированный свыше верхний план триады питала душу личности, формируя в человеке человеческое начало.
Но Творец вновь изменил базовые условия эксперимента: перестройка, а затем – откат к «священной» частной собственности. Самость, сдерживаемая внешними условиями в течение десятилетий, берет реванш; попирая элементарные нравственные нормы, она по-животному упивается своим торжеством. Однако базовые условия эксперимента сегодня хотя и работают на самость, как в дореволюционный период, но не во имя последней. Они всего лишь создают социальный фон для выявления на нем тех немногих людей, кто способен, подавляя собственную самость, сохранить и пронести сквозь лихолетье, находясь в оковах бесправия, истинно человеческие ценности, обретенные на предыдущем этапе эксперимента. Ведь только «претерпевший же до конца спасется» (Мк. 13,13) и, возможно, станет нравственной моделью человека в последующей эпохе – эпохе Водолея. А остальные? Их ждет полная духовная дегенерация, вырождение их когда-то человеческой триады в примитивную скотскую диаду. Если, конечно, условия божественного эксперимента волею Творца не будут изменены раньше: ведь «непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его» (Рим. 11,33).
* * *
Люди уверены, что причиной любых социальных катаклизмов является исключительно человеческий фактор. В данном случае – якобы какой-то конкретный человек и группа его единомышленников вдруг замыслили и провели в жизнь, которая их всех почему-то перестала удовлетворять, радикальные ее изменения. Да, видится именно так. Однако обусловлена эта вполне земная метаморфоза внеземной причиной, о которой речь шла выше: резким изменением условий божественного эксперимента в соответствии с планом, ведомым лишь Самому Экспериментатору. «Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11,36).
Инфантильное желание найти крайнего, выявить козла отпущения, чтобы отвести на нем душу, стало уже давно частью души самого человека. Уж очень хочется этому «образу и подобию» сформировать в привычном для него трехмерном пространстве первопричину (кто виноват?), которую можно было бы легко охватить пятью органами чувств, не напрягая свои более чем скромные мыслительные способности. Так, в упоминавшейся выше работе М. Карпенко «Вселенная разумная» читаем: «Человеческий мозг работает с весьма низким коэффициентом полезного действия: он использует всего 3-4 % своих предельных возможностей. Очевидно, остальные 96‑97 % могут содержать неожиданные тайны, невиданные возможности человека» [27], с. 180. Ну а пока всплывает в памяти другое – фрагмент из трагедии И. В. Гете «Фауст», где Мефистофель упрекает Творца в том, что Он осложнил жизнь Своего лучшего творения – человека, одарив его… разумом:
Он лучше б жил чуть-чуть, не озари
Его ты божьей искрой изнутри.
Он эту искру разумом зовет
И с этой искрой скот скотом живет.
Отсюда – безумные завывания стада простых смертных: «До чего Горбачев довел страну!», «Ельцин развалил Советский Союз!», «Это – все Гайдар…» (конец фразы опускаю из-за его неблагозвучия). Боже праведный! Неужели человек и впрямь до такой степени обделен разумением и настолько наивен, чтобы искренне верить в то, что все это под силу промыслить и свершить одной (!), пусть даже трижды харизматической, личности? Да любые лидеры с их командами соратников и единомышленников всего-навсего набор инструментов в руках Творца, посредством которого Он проводит Свой эксперимент на земле, воплощает Свой промысел! Но для нас этот промысел, образно говоря, остается за кадром, поскольку большинство людей настолько близоруко, что воспринимает любое событие, в том числе и ужасающее, как изолированный факт: в чистом виде, вне связи с причиной (а уж тем более – с первопричиной), его породившей. В каждом преступлении люди способны узреть лишь то, что «в кадре», внешнюю, впечатляющую сторону злодеяния и фигурирующего в нем «стрелочника»: в убийстве – убийцу, в воровстве – вора, в коррупции – чиновника и т. д. Зато уж возмущения случившимся – безграничны, от души. Подобное неравнодушие, разумеется, радует. Но глубинная, корневая часть явления остается для них сокрытой. Действительно, глядя на пышные цветы, вряд ли кто-нибудь задумывается о грязных, некрасивых, но питающих их корнях, тем более если это корни махровых соцветий преступности.