-Несмотря на солидное жалование, в уголовной полиции не так просто получить место, как может казаться на первый взгляд. К примеру, при приеме на розыскную службу обязательно учитывается рост соискателя и он должен быть никак не меньше пяти футов и семи дюймов. (примерно 170 см, здесь и далее примечание автора).
С трудом удержав рвущуюся с губ улыбку, я машинально прониклась сочувствием к талантливым сыщикам, вынужденным порой распрощаться с желанной карьерой из-за столь непреодолимого препятствия. К тому же, если нарядных конногвардейцев, несущих свой караул несколько дальше по Уайтхолл можно было сравнить с веселыми козырными валетами, то сии скромные джентльмены напоминали разве что малоприметные семерки и восьмерки в правительственной игровой колоде. Справедливости ради следовало отметить, что непримечательные с виду молодые люди, выглядели необычайно довольными своей судьбой, лучась упитанностью и сытым благодушием. Заслышав озвученные имена и бегло осмотрев предъявленные документы, нас без колебаний пропустили во внутренний двор, радостно предложив – осмотреть уголовный музей, наличествующий «сувенирами» оставлеными разного рода преступниками, от высочайшего до самого низкого ранга. От чего мы благоразумно отказались, предпочтя сразу же устремиться к унылым старым помещениям, вероятно выстроенным, согласно совершенно разнообразной архитектуре, в разные времена и на различных уровнях, лишь отчасти соединенных современными проходами, прорезающими их насквозь. Быть может, любителю древностей и пришлось бы по вкусу бесконечное блуждание по ступенькам и тупиковым, никуда не ведущим, коридорам, способным неожиданно возвратиться туда, откуда ты только что начинал. Но у меня от каменной лестницы, струящейся в верхние кабинеты, на которой от потока четырехсотлетних многочисленных посетителей вытоптался своеобразный желобок, стерший ее почти до наклонной плоскости, по спине побежали ледяные мурашки. Впрочем, не у меня одной, о чем говорило побледневшее лицо Мэтта, крепче стиснувшего мои вздрогнувшие пальцы. На всем и везде царили угнетающий мрак и бросающаяся в глаза грязь. Небольшие окна, донельзя закопченные, почти не пропускали света, по которому добропорядочный лондонец отличает день от ночи. Тут он грезился туманно причудливым и явно недостаточным, чем где бы то ни было еще. Штаб-квартира столичной полиции ужасающим образом отличалась от наивных представлений многочисленных обывателей. Дважды споткнувшись об неисчислимые книги, скопившееся по углам лестницы и тоскливо обозрев трудно сдвигаемые груды одежды, седел, упряжи, одеял и всякого рода вещей, сваленных в небольших открытых каморках, я теперь ощущала лишь одно непреодолимое желание – как можно скорее бежать прочь от этого невозможного беспорядка. И, пожалуй, последовала бы ему незамедлительно, если бы не мольбы миссис Белл. Именно они заставили меня просить помощи едва оправившегося от недуга мужа. Возблагодарив небо, что не отступилась от намерения – его сопровождать, я тихонько задала рвущийся с губ вопрос:
-Мэтт, ты в порядке? Мне кажется: здесь совершенно нечем дышать и тебе, после всего происшедшего, это может навредить?
-Все хорошо, милая, - как можно более спокойно отозвался супруг, но в родном голосе мелькнула странная обреченность.
Тем временем до крайности вежливый и предупредительный старший инспектор Харрис любезно истребовал от нас письменное изложение дела, приведшего на порог небезызвестного управления. После чего, безо всякой задержки, деятельный паренек выхватил из рук Мэтью визитную карточку и, ничтоже сумняшеся, препроводил нас в очень узкую и высокую комнату, мало чем отличавшуюся от потайной темницы. Вот здесь мне по настоящему сделалось страшно, и только бережно обнимавшие руки Мэтта удерживали от подступающей к горлу истерики. Напрасно муж что-то говорил о целесообразности подобных предосторожностей. И в целом я могла согласиться с его доводами, что главу такой огромной «машины» нельзя прерывать, когда вздумается, и его рабочее время стоит неимоверно дорого. Сейчас мне хотелось молить Бога лишь об одном, чтобы мы с мужем покинули тюремноподобные вестибюли, клетушки и иже с ними, в целости и сохранности.
-Прости, мне следовало настоять, чтобы ты осталась в экипаже, - нежные губы коснулись локона у виска, согревая своим теплым дыханием.
-Ни за что, - прерывисто отозвалась я, слушая участившееся биение любимого сердца, - оставить тебя в этот бедламе одного? На произвол бестолковых подчиненных, оберегающих время своего начальника ревностнее, чем он сам?