-Я просто жутко испугалась, - произношу где-то возле бьющейся на его горле жилки, - никак не ожидала, что мы с Кити можем оказаться в нем не одни. И что отчим способен на подобную выходку, несмотря на все его недостатки.
-У меня их никак не меньше, любимая, - помолчав, отозвался супруг, попытавшись немного отстраниться, в ответ на что я протестующее приникла к надежному плечу.
-Мне бы очень хотелось, чтобы ты рассказал о своих тревогах и сомнениях, - с замиранием сердца я в отчаянии пыталась отыскать верный путь к едва не захлопнувшемуся для меня сердцу, - но не могу и не хочу – требовать твоей откровенности. Просто позволь мне быть рядом с тобой, не отталкивай меня….
Мэтт.
Хотелось мне того или нет, я сознавал, что обязан защитить любимую женщину от опасного безумца, жаждущего уничтожить все, что мне дорого, даже если для этого мне придется с нею расстаться. Теперь я нисколько не сомневался в личности человека, стоящего за всеми этими странными происшествиями, на первый взгляд кажущимися абсолютной нелепостью. Несостоявшаяся кража… попытка отравления и, наконец, пуля. Последнее едва не выбило у меня почву из под ног. Едва только удалось осознать, что моя жена находилась рядом со мной и могла пострадать, точно так же как Чарльз. Счастье, что мальчику повезло и задетым оказалось только плечо, но самого факта это не отменяло. В моем прошлом случилось слишком много потерь и роковых совпадений, для того чтобы игнорировать объявленное предупреждение.
Мне казалось, что проявленная холодность пробудит в моем хрупком ангеле обиду, и она согласиться с моими доводами. Только услышав под дверью спальни обреченные всхлипы, я не смог довести до конца глупую затею, на поверку оказавшуюся бессмысленно жестокой. Мне, как никому другому, были известны страхи, так долго жившие в душе девушки, согласившейся связать свою жизнь с человеком, выигравшим в карты ее дом. День за днем она избавлялась от стоящих между нами барьеров, возведенных беспомощностью и недоверием, постепенно впуская меня на запретную территорию.
И теперь когда ее любовь расцвела, подобно прекрасному тропическому цветку, я не нашел ничего лучшего, как повести себя сообразно привычкам ее злосчастного отчима. Нестерпимый стыд за эти отчаянные слезы обжигал, словно раскаленным клеймом.
-Прости меня, милая.
Я готов был повторять это сколько угодно раз, внезапно ощутив, что Шарлотте удалось то, что чудилось совершенно невозможным. Ничего не зная о моем прошлом, она понимала и чувствовала меня, даже лучше чем это удавалось мне самому. Мне безумно хотелось продолжать держать ее в своих объятьях, ощущать под пальцами тепло золотистой кожи, ловить сбивающееся дыхание. Как это случалось в те ставшие самым бесценным подарком ночи, когда она принадлежала только мне.
Чертов эгоист! Сходящий с ума от неопытных поцелуев и робких прикосновений своей собственной юной жены. Эти ласковые нежные руки, как по мановению волшебной палочки, успокаивали давнюю муку и боль. И сейчас все внутри сжималось в тугой расплавленный ком, не от тоски и давящей безысходности, а от острого всесокрушающего желания.
Быть может, со мной ей будет гораздо спокойнее и безопаснее, чем в родовом поместье…. Очередная малодушная ложь, у меня не было никаких гарантий того, что случившееся однажды в Индии не повторится. От простого предположения по спине начинали бежать ледяные мурашки.
Если бы только она сейчас отстранилась, посмотрела с равнодушным упреком или колющей злостью! Мне было бы легче справиться с нахлынувшим наваждением. Но Шарлотта лишь наклонилась ближе, и красивые манящие губы подарили мне трогательно беззащитный поцелуй.
-Я люблю тебя и никогда не оставлю, это единственное, что не может подлежать сомнению, - шепнуло мое счастье, в то время как нежные, как перышки, пальцы порхали по моему лицу.
Со стоном прижимая ее к себе, я погрузил ладони в шелковистый плен темных локонов, понимая, что окончательно потерял способность к здравомыслию и теперь остается лишь признать за собой это поражение.
Лотти.
Отвернувшись от неплотно занавешенного окна, я ободряюще улыбнулась уютно устроившемуся на подушках Чарльзу. Доктор Осборн заверил нас, что пострадали только мягкие ткани и плечо скоро заживет, как и все остальные царапины и ушибы. Сегодня я хорошо понимала сочувственное возмущение Нэнси. Несмотря на свои неполные семнадцать лет, мальчик выглядел по детски наивным и до безумия напуганным. Каким же должно быть чудовищем был этот ужасный человек, способный так истязать вверенного ему по долгу службы заключенного.