– Я помню наш разговор, Феликс, и ту блистательную характеристику, которую вы дали своей школьной подруге. Разумеется, я вам тогда не поверил. Но вот что удивительно – вы оказались правы во всем. Наш брак оказался куда счастливее, чем я полагал.
– Неужели, Машка ни разу не дала вам повода для ревности? – не удержался я от неуместного восклицания.
– Повод был, – вздохнул Юрлов. – Впрочем, скорее всего, я погорячился. Но этот сукин сын действительно за ней ухлестывал! Правда, теперь это уже неважно… Глупо ревновать к покойнику.
– Павел Эдуардович, вы меня пугаете…
– И вы туда же, – поморщился хозяин. – Нет, Феликс, его застрелили без всякого моего участия. Но тень на мою репутацию упала. Меня даже допрашивали в милиции, правда среди многих прочих, но все равно… А хуже всего, что Мария меня заподозрила. Я ведь действительно ревнив по природе, иногда бываю несдержан на язык, но к смерти Степанкова я не причастен, сыном клянусь. Я вас очень прошу, Феликс, разберитесь. У вас ведь опыт в подобного рода делах. А вокруг убиенного много чего накручено.
Евгений Петрович Степанков приехал в наш город полтора месяца назад из столицы. Цель визита изначально была сугубо деловой, но, видимо, бес попутал московского гостя и он свернул со столбовой дороги на чреватую неприятностями тропу амурных приключений.
– А ведь женатый человек, – осуждающе покачал головой Павел Эдуардович. – Зять уважаемого лица и такое непростительное легкомыслие.
О Николае Валентиновиче Ильине я был наслышан. В советские времена он сделал очень приличную карьеру. Удачно стартовав по комсомольской линии из отдаленного региона, он добрался до столичных высей и в последние перед распадом Советского Союза годы занимал очень высокий пост в министерстве внешней торговли.
– Хапнул немало, – со значением произнес Юрлов. – Впрочем, папа у него тоже был человеком с бульдожьей хваткой. Дослужился он до полковника МВД, вышел в отставку еще в восемьдесят пятом году и долгое время вел жизнь скромного пенсионера. Это только с началом перемен вдруг выяснилось, что отставной полковник сколотил немалый капиталец и очень удачно вложил его в игорный бизнес. Словом, наследство сыну он оставил немалое. Ты ведь с Кружилиным знаком?
– Шапочно, – кивнул я.
– Он был компаньоном Ильина-отца, а сейчас партнерствует с Ильиным-сыном. В последнее время у него возникли серьезные трения с неким Певцовым, человеком мутноватым, с криминальным прошлым. Он числится владельцем казино «Дама треф», но пытается расширить бизнес.
Алексей Константинович Кружилин, насколько я знал, паинькой тоже не был. За плечами у него имелись две судимости, не говоря уже об опыте криминальных войн в начале и средине девяностых. Странно, что такому человеку, с его немалым авторитетом в определенных кругах понадобилась помощь из столицы, чтобы обуздать аппетиты какого-то выскочки.
– С Певцовым он, конечно, справился бы, – согласился со мной Павел Эдуардович. – Но за уркой обнаружился весьма солидный деятель из мэрии. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы докопаться до истины. Очень уж он скрытный человек, этот Чистопалов Геннадий Степанович.
– Не слышал о таком, – честно признался я.
– Светиться он начал два года назад, а до этого никто из серьезных людей его в расчет не брал. И, судя по всему, – зря. За Чистопаловым реальная сила и немалые деньги.
– А что вам известно о происхождении этих денег?
– Ничего, – развел руками Юрлов.
– Так вы предполагаете, что Степанкова устранили Чистопалов и Певцов?
– Я ничего утверждать не берусь, Феликс. Был конфликт, а теперь в наличии имеется труп, вот и все, что я знаю.
– Воля ваша, Павел Эдуардович, но при таком раскладе вряд ли у правоохранительных органов могут возникнуть к вам какие-то претензии.
– А при чем тут органы, Феликс Васильевич? – возмутился хозяин. – С ними я бы и без вас поладил. Мне перед женой надо оправдаться! Этот Степанков бывал у нас в доме. Наверное, он нравился Марии. А я по глупой горячности пообещал свернуть ему шею. Черт меня за язык дернул! Никаких грешных мыслей на его счет у меня не было. Ну, приревновал. Ну, вспылил. А человека убили.
Если судить по лицу, Павел Эдуардович действительно мучился двусмысленным положением, в которое попал по глупой неосторожности. А Машка действительно могла закусить удила. При всем своем несомненном уме и железном характере, Носова в страстях удержу не знала, и вполне могла разорвать отношения с человеком, заподозренным ею в убийстве.