Он выглядел теперь гораздо лучше, чем тогда, когда она нашла его на улице. Чувствовалось, что жизнь с каждой минутой возвращается в его большое, сильное тело.
И еще…
Он лежал на том же месте и почти в такой же позе, как человек, которого нашла Антонина час назад.
Только тот человек потом бесследно исчез, а Рик никуда не денется, она в этом уверена.
Тут же у нее мелькнула еще одна мысль, от которой по спине пробежал холодок страха. Мертвец исчез. А ведь сам уйти он не мог.
А это значит, что его кто-то унес, пока Антонина была без сознания. Не только унес труп, но еще и убрал за собой все следы пребывания в доме. Значит, этот кто-то уже был здесь, когда она увидела труп, проверяла его пульс и без чувств лежала под лестницей…
А может быть, он и сейчас здесь?
Антонина испуганно завертела головой… Но тут же отбросила эту паническую мысль: Рик непременно почувствовал бы, что в доме есть чужой, и дал бы ей знать…
Ноги затекли, к тому же из-под двери дуло, так что Антонина встала. Рик тотчас поднял голову и посмотрел на нее страдальческими глазами.
«Не уходи, – говорил его взгляд, – побудь со мной, мне плохо…»
Он даже сделал попытку помахать хвостом. Не получилось, хвост оставался неподвижным. Да, задняя часть явно еще не отошла.
Антонина сдернула с вешалки чью-то неновую куртку – может, хозяин в ней с Риком гулял – и бросила ее прямо на пол рядом с собакой. Когда она села, пес положил голову ей на колени и закрыл глаза. Антонина вздохнула и стала думать, почему же свалилась на ее голову очередная порция несчастий.
Началось все с того, что повесился Мишка. Да нет, началось все раньше, когда ее уволили с работы. Хотя тоже нет, началось с того, что ее выгнали из собственной квартиры.
И опять-таки, все началось еще раньше, гораздо раньше, когда она развелась с Викой. А если уж на то пошло, то выходить за него замуж и вовсе не надо было. Но, с другой стороны, она-то думала, что с замужеством у нее настанет новая жизнь – интересная и полная любви и нежности. Ага, как же, размечталась.
Ну да, если уж быть до конца точной, то началось все еще до ее рождения. Где-то там наверху решили, что необходимо пополнить ряды неудачников, – и вот она, Антонина Барсукова, классическая неудачница, потрясающая недотепа, рохля, мямля и недоумок. Ничего ей не отсыпали на небесах при рождении – ни красоты, ни ума, ни характера.
«Бесполезное ты существо, Антонина, – твердил, бывало, дядька, когда был в относительно хорошем настроении, – никакого с тебя проку не будет. Ничего в жизни не достигнешь, ничего не добьешься, так и просидишь вековухой…»
Она, Тоня, молчала, как всегда глядя вбок, отчего дядька начинал потихоньку накаляться.
«Что молчишь? Язык проглотила? Нечего возразить? Знаешь такие стихи: «А вы на земле проживете, как черви слепые живут, ни сказок о вас не расскажут, ни песен о вас не споют!» Знаешь такие стихи? Отвечай, когда взрослые спрашивают!»
А у нее, маленькой, язык и правда присыхал к гортани от его громкого голоса, и не было сил им пошевелить. С детства с ней так было, очень пугалась криков. Как только повысят на нее голос, так нападал на девочку ступор, замирала она, глядя вбок, шею скосив, за что дядька в сердцах обзывал частенько племянницу полудурком. Она уж привыкла, перестала внимание обращать.
Дядька был Тоне неродной, муж тети Лины. А тетя Лина приходилась сводной сестрой ее матери. Жили две сестры после смерти родителей в одной большой квартире, тетя Лина вышла замуж за завхоза педагогического техникума, где сама преподавала русский язык и литературу. Теткин муж был иногородний, оттого и устроился завхозом, ему дали в техникуме маленькую комнатку под лестницей. Какое ни на есть, а жилье.
Разница между сестрами была лет семь, тетя Лина вышла замуж поздно, когда уже все надежды на удачное замужество улетучились, так что сгодился и завхоз. Он, кстати, переехав к молодой жене, из завхозов сразу ушел и переквалифицировался не то в управдома, не то в техника в жилконторе.
Через какое-то время дослужился до заведующего, но пробыл на этом посту недолго, пришлось уволиться, потому что, как он говорил, «всюду интриги», и это место получил один такой… лицо кавказской национальности. Дядька добавлял еще некоторые непечатные эпитеты, он вообще в словах не стеснялся.
После жилконторы дядька устроился в одну организацию начальником по снабжению, но через некоторое время тоже пришлось уйти по собственному желанию, потому что прицепилось к нему начальство по поводу каких-то строительных материалов, которые он якобы пустил налево.