Аббат прервал злобные размышления молодого механика:
– Тебе придется довериться нам – мы воздадим хирургу за все грехи.
– Я не собираюсь этого делать. Я пойду к нему вместе с вами.
– Нет, не пойдешь.
– Пойду!
Пока извозчик колесил по улицам города, спор внутри «Люсиль» разгорался не на шутку.
– Твой гнев разрушит наши планы, – говорил аббат.
– Так что же это за планы?
– Мы скажем тебе, когда все закончится.
Тут вмешался Пьеро:
– По крайней мере позволь ему присутствовать. – В глубине души таксидермист понимал Клода. – Позволь ему увидеть,
как падет империя хирурга.
– Если Клод пообещает, что не будет ничего говорить и делать, пока мы там, я соглашусь. Но только если он пообещает!
Юноша неохотно принял эти условия.
Уже смеркалось, когда аббат подошел к дому Адольфа Стэмфли и постучал дверным кольцом, выполненным в форме руки, удерживающей шар.
– Не ожидал тебя увидеть, – вот и все, что смог выдавить из себя хирург, пока аббат, прихрамывая, заходил в дом.
– Много воды утекло, – ответил Оже. – Я пришел, чтобы вновь обменяться кое-чем.
– Сомневаюсь, что моя коллекция может пополниться еще хоть чем-то из долины, – сказал хирург. – Хотя проходи, если хочешь.
– О да, хочу! У меня есть нечто, что действительно обогатит твою коллекцию. – Аббат велел Пьеро и Клоду внести обернутый в муслин предмет. Пока юноша нежно держал спинорога, хирург дважды посмотрел ему в глаза и подумал, что лицо парня ему знакомо.
Клод пришел к выводу, что хирург совсем не изменился: тот же землистый цвет лица, тот же черный плащ, говорящий о темных связях между ним и старейшинами Республики, та же самодовольная реакция на весть о страшной ночи, когда налетела Бешеная Вдова. Хирургу не терпелось увидеть особь и заключить сделку безо всяких отлагательств, если, конечно, сделку вообще стоило заключать.
У аббата имелись свои мысли на этот счет:
– Я хочу, чтобы эти парни взяли из твоей коллекции все, что им понравится. Мы положим предметы на стол и сравним. Чока они выбирают, мы можем договориться. И я давно хотел поздравить тебя с выходом твоей замечательной книги с иллюстрациями.
– Ты ее видел? – Хирург был доволен. Совсем немного людей – людей, работающих в разных областях науки, – читали «Искусство цистотомии».
– А кто не видел?! – удивился аббат.
Пока он расспрашивал хирурга о его исследованиях, лицемерно расхваливая упорство, стиль и практичность автора Пьеро и Клод носились по комнатам, где хранилась коллекция. Когда они уходили, Стэмфли разглагольствовал о пуле, которую извлек из тела в ходе операции, придуманной Чизлденом:
– Пациент проносил ее в себе с самой осады Лилля во Фландрии!!! Четыре унции, и это по английским меркам!
– Не может быть! По английским меркам?!
– Да, да! – ответил хирург, пребывая в несвойственном ему состоянии, близком к исступлению.
Беседа продолжалась, и вот уже двое разговаривали о почечном камне верблюда, из которого один мастер выпилил небольшой глобус.
– Я пользуюсь им как пресс-папье.
– Правда? Действительно интересно! Кажется, я видел такой в Вене.
Прошло полчаса, и Стэмфли больше не мог сдерживаться:
– Что это за предмет ты собираешься мне продать? Или на что ты хочешь его обменять?
– Это очень необычная особь, которая оказалась у меня примерно шесть месяцев назад.
– Мой дорогой аббат, вы не слишком-то точны. Я спрашиваю еще раз – что это?
– Всему свое время. Вскоре вы это увидите. Давайте лучше поговорим еще о вашем «Искусстве», пока ждем парней.
И хирург продолжил рассуждать о различных кистах, желчных камнях и других действительно интересных вещах.
А тем временем Пьеро и Клод пробирались через коллектив так быстро, как только могла позволить им скрупулезность. Владения Стэмфли помещались в трех смежных комнатах. Первую прошли довольно быстро – в ней хранились различного рода камни и минералы, в основном кварц, железные руды, магниты, несколько самоцветов, а также коллекция камней с природными рисунками на них, – сие собрание ничем не уступало собранию Манфреда Сеталлы. Вторую комнату исследовали более тщательно. В ней содержались чучела животных, коих было великое множество. Это сбивало с толку и свидетельствовало о явной неразборчивости и жадности хозяина. Комната была вся увешана полками, от пола и до потолка. Даже с потолка свисали животные, привязанные к веревкам. Пьеро собирался забрать не меньше трех особей, что оказалось совсем нелегко. Например, в коллекции присутствовало целых семь корабельных крыс, одна из них – с тремя хвостами.