Мать вышла из дома и сказала:
– Вот держи. Думаю, тебе необходимо проникнуться ощущением сморчка, духом движения.
С этими словами она вручила Клоду часы, присланные из Константинополя.
– Это все, что вернули. Часы принадлежали твоему отцу. Теперь они твои.
Клод посмотрел на сломанный механизм. Когда он был маленьким, то всегда представлял, как отец их носит, показывает всем, кого встретит на пути через пески, горы и долы заморских стран. Клод опечалился, ощутив гнетущее спокойствие часов. Он взял их бережно, будто хрупкое яйцо, завернул в лоскут хлопчатобумажной ткани и положил в сумку. Клод вышел из дома и направился к поместью. На ходу он вспоминал, что говорила мать о человеке, которого он так сильно и ревностно любил. Мальчик срезал путь, пройдя через каменоломню, миновав гравийный карьер и известковый утес. Он оказался среди раскопок, богатых ископаемыми, и остановился, чтобы вырезать закрученную раковину перочинным ножом.
Он знал, что аббат, исследовав окаменелость, провел бы некое подобие устного экзамена: «Давай-ка посмотрим, Клод. Какая это раковина – закрученная, рифленая или вспарушенная? Проверь все канавки и выемки. Попробуй ее. Сладкая или соленая? Какие выводы мы можем сделать? Это создание обитало в озере или в море?» (Аббат, как и молодой геолог Абраам Готлоб Вернер,[41] был законченным нептунистом.) Затем он обращался к «Десяти» и просматривал «Систему природы» Линнея. Если находка не представляла собой ничего интересного, аббат забрасывал раковину на полку с окаменелыми устрицами, коих часто находят в Лозанне. Урок заканчивался советом, касающимся его любимой особи: «Возьмем, к примеру, наутилуса! Посмотри, так природа защищается, уединяется, так она показывает нам, что совершенство – в спирали. Способ защиты этого моллюска – загадка для нас. Мы знаем только то, что он уходит в глубь своей раковины в моменты ужаса и наслаждения».
Но Клоду теперь не хотелось этого обмена. Он больше не уважал высокопарность аббата – его возвышенные речи о множестве ремесел. Клод был глубоко недоволен Оже и теперь не думал, что аббат – отличный педагог. Его не интересовали окаменелости, так же как не интересовало эмалирование. Даже исследования звуков больше не привлекали мальчика. Он остановился на краю утеса и посмотрел вниз, на деревню. Он увидел Голгофу, символ несбывшихся надежд на чудо. Он взглянул на ярмарочные лавки, выстроившиеся в круг, и еще раз представил себя господином здешних мест. Гнев поднимался в нем. Он запустил раковину с утеса, за ней последовал и корпус с расписной обезьяной.
Клод вернулся в поместье с пустыми руками. Только грусть жила в его сердце, а в сумке лежали часы, остановившиеся много лет назад.
На следующий день Клод вернулся к своей работе над часами, заканчивая лошадиную упряжь, часть миниатюры, заказанной богатым торговцем шелка из Лиона: «Один корпус из золота – всадница-проказница с кнутом».
Рисунок оставлял желать лучшего. Клод стал невнимательным и передержал цвета. Бедра наездницы слились с боками лошади, а лицо расплылось в отвратительной гримасе. Она превратилась в ужасного сатира с грудями. Клоду было необходимо вырваться на волю. После унылой прогулки вокруг поместья мальчик поплелся в дом, пиная ботинками камни тропинки. Он достал часы, подаренные матерью, и уставился на них, затем открыл корпус и исследовал механизм. Сделав это, он поискал в лабораториях аббата, чьи знания механики могли помочь починить единственное, что осталось в наследство Клоду от отца. Мальчик нашел Оже на выходе из запертой часовни.
– Это можно починить? – спросил Клод, показав часы. – Несомненно, ваших навыков хватит на то, чтобы это сделать.
Как правило, аббат легко покупался на такие уговоры, однако в этот раз он, видимо, неправильно понял вопрос.
– Для этого нужны инструменты, которые находятся за этой дверью. Ты же знаешь, вход в часовню запрещен.
– Ну пожалуйста!
Аббат, помявшись немного, сказал: «Жди здесь». Он исчез в тени коридора, который вел в библиотеку, и вернулся с несколькими инструментами.
– А почему бы тебе самому не попробовать? – предложил он. – Правильная чистка и сборка – все, что нужно. Просто будь осторожен. – Оже указал на места, где могли возникнуть трудности.
Клод начал работать над механизмом. Его руки разобрали часы так легко, будто всю жизнь только этим и занимались. Затем аккуратно и внимательно он собрал все частички вместе. Клод получил огромное удовольствие оттого, что вдохнул жизнь в не работающий долгие годы прибор. А когда мальчик показал аббату готовые часы, он уже вполне заслуженно гордился собой. Впервые за несколько месяцев он работал с удовольствием.
41
Абраам Готлоб Вернер (1750–1817) – немецкий геолог, глава нептунистического направления, полагал, что все горные породы произошли в результате их осаждения из вод первозданного океана.