– Мало, мало в нашей партии звёздных имён! Конечно, мы все – видные политики, вот только за пределами офшоров нас никто не знает. А нужна узнаваемость! Чтобы каждый член символизировал!
– А если мы всех жителей дома поставим на учёт в психдиспансере – мы сможем их принудительно переселить? Дом ведь в элитном районе! Пенсионеры портят весь финансовый ландшафт!
Послушал шарик, возмутился и полетел к другим этажам:
– Он явно на мою должность метит! Подсидеть меня пытается!
– Не волнуйся, на свете нет таких задниц, чтобы тебя подсидеть!
– Я так и думал, что в секретариате мёртвые работают. Настоящее Чистилище!
– Шеф услышал и аж лязгнул зубами от удовольствия. Словно от годовой премии откусил…
– Я в пятницу заседать не приду. В гольф играю!
– Плохо слышно! В борщ играешь?
А у этого кабинета подчинённые обсуждают начальника. Не зная, что через секунду он высунет голову:
– Он уже всех просто зае…
– Добрый, добрый вечер, Геннадий Сергеевич!
А в этом окне – большой руководитель, внимательно слушает доклад подчинённого и глядит на него по-отечески. Таким же заинтересованным, одобрительным взглядом, каким гризли смотрит на прыгающего к нему лосося.
А здесь толпа подчинённых сидит и ждёт гибели начальника, работающего без выходных и перерывов на обед. Однажды он сломается… И тут же они окажутся рядом, чтобы добить упавшего льва. Необычное, кстати, имя у этого начальника. Его родители хотели сгладить брутальную фамилию чем-то романтическим… Чёртовы хиппи. Сложно человеку жить на свете, если его зовут Апрель Козлов…
А вот другой большой начальник. Сидит и задумчиво смотрит в окно, на воображаемый памятник себе самому. Больше он не видит ничего – ни того, что происходит под носом, ни дальних мест… А посмотреть есть куда! Что это там, на Камчатке? Почему вулкан проходит по документам как новая теплостанция за 100 миллиардов?
Кстати, о вулканах. Вон там, в соседнем окне, начинается драма. Подлетим поближе… Кадровик по фамилии Скалодуб составляет рядовую бумагу о том, что двум молодым бойцам-пограничникам нужно приехать на учёбу в Москву. Скучная бумага полетит далеко, за горы и равнины, и вызовет… Извержение с пеплом. В отдельно взятой голове.
Потому что за горами и равнинами, в самой глухомани, в заднице дремучих дебрей, сидит, ничего не ведая, адресат письма – начальник пограничного столба. Ровно год назад он оформил двух служебных собак как молодых сотрудников, послав в Москву документы. В целях личного благосостояния. И получает за них зарплату.
Но вот Москва наносит ответный удар: вызывает молодых сотрудников-собак на повышение квалификации…
Не знает пока об этом пограничный жулик… Он у себя, в месте дислокации. Оглядывается на окружающую безрадостность: дикую степь, неподвижную схватку берёзы с упавшим на неё телеграфным столбом… Развалины ларька, у которого когда-то фотографировались новобрачные из местных племён, потому что вокруг не было ничего красивее. Да и сейчас нет…
Вспоминает свою жизнь, из которой тридцать лет простоял на заставе, дубея зимой и жарясь летом, напряжённо всматриваясь в необитаемую чужую территорию, чтобы не пришли оттуда шпионы и диверсанты. Думает о своём коммерческом предприятии, позволяющем накопить на такой же фанерный барак, но в родных местах… Сохранилось ли что-то от них? Да откуда бы он взял двух настоящих людей на службу? В полусотне вёрст живёт старый чабан и ни души больше…
И тишина вокруг. Только слышно, как гавкают вдали иностранные прибрежные собаки…
Знаете, мне стало жаль жулика! Пусть использует этот фрагмент в своей оправдательной речи.
А шарик всё летит над государственным аппаратом. Несмотря на позднее время, идёт мозговой штурм в мэрии Москвы. «Идеи, идеи нужны! Резонансные! Скоро выборы!» И вот рождается амбициозный проект:
– А давайте рельсы в метро перекрасим?
– Зачем?
– Для повышения туристической привлекательности. Например, если фиолетовая ветка – и рельсы должны быть фиолетовыми. Во-первых, туристам проще ориентироваться. Вынесло иностранца на платформу – опустил башку и понял, где очутился. Читать ничего не надо…
Смотрит очумевший шарик на происходящее, мечется между снежными вихрями и голосами, не замечая, что сдувается и приближается к белой земле.