Детей едоки.
Они со страшным криком бросились к ней, и Софи нырнула под крыло, когда вопящие чудовища накинулись на неё, уродливые лица которых исказились от ярости. Она мчалась через кусты, чтобы спрятаться от них, но каждый уголочек чащи светился синим цветом. Гарпии попытались вцепиться ей в шею, и она сунула руку в карман, нащупав красный платок — плащ запутался в ногах и она рухнула на дерн. Когти погрузились в её спину и она закричала, когда её оторвали от земли, размахивающую платком. Гарпии уже раскрыли свои пасти у неё перед лицом...
Чащоба потемнела.
В криках послышалось замешательство — когти отцепились от неё и Софи рухнула в грязь. В кромешной тьме она пробиралась сквозь царапающие ветви, пока её руки не нащупали бревно и она спряталась за ним. Она слышала, как когти слепо царапали грязь, а яростное ворчание все приближалось. Софи отпрянула и врезалась с криком в камень. Чудовище её услышало и повернуло свою голову...
Чащоба вновь загорелась синим светом.
Гарпии задрали вверх клювы, чтобы увидеть Голубку-Агату парящую высоко, кончики крыльев которой светились оранжевым. Агата взмахивала крыльями, и чаща погружалась во тьму. Агата снова ими взмахивала и чаща освещалась. Темнота, а потом свет, темнота, а потом свет, пока Гарпии не поменяли цель и две не полетели за Агатой, которая в страхе пронзительно закричала...
— Лети! — закричала Софи, но Агата била крыльями, крутясь на месте, будто забыла, как это делается. Два чудовища метнулись к беспомощной голубке, поднимаясь все выше и быстрее, пока их когти не достали до...
Барьер с жутким треском взорвался огнем, и они упали на землю, обугленными телами с сожженными перьями.
Последняя Гарпия уставилась на их дымящиеся тела. Она медленно подняла глаза. Агата улыбнулась и помахала светящимся крылом. Чаща снова стала светлой. Чудовище повернуло голову и...
Софи размозжила камнем ей голову.
В Лесу воцарилась тишина, она тяжело дышала и истекала кровью, одна на земле, ноги под плащом тряслись.
Софи посмотрела в небо.
— Я хочу поменяться местами!
Но голубка уже была на полпути к Тыквенной грядке. Несчастной Софи ничего не оставалось, как следовать за ней. Её рука судорожно сжимала платок в кармане.
На безмолвной грядке, тыквы, светящиеся синим, отбрасывали разнообразные тени. Софи ступила на грязную дорожку, которая змеилась между горящими сферами, бормоча себе под нос, что это тыквы, всего лишь тыквы, и даже Школьный директор не может заставить их казаться страшными. Она бросилась вперед, чтобы не отставать от Агаты...
На тропинке появились темные силуэты. Перед ней стояли два человека.
— Здрасте? — окликнула Софи.
Те не двинулись с места.
Сердце Софи бешено колотилось, она подошла ближе. Их было больше двух, по меньшей мере, десятеро.
— Чего вы хотите! — выкрикнула она.
Нет ответа.
Она подошла чуть ближе. Они оказались семь футов ростом, худощавые, лица словно черепа, а кривые руки были сделаны из...
Соломы.
Пугало.
Софи выдохнула.
Пугала стояли по обе стороны тропинки, дюжины на деревянных крестах, охраняя тыквы распростертыми руками. Тыквы позади пугал освещали их профили, выявляя изорванные коричневые рубахи, лысые головы из мешковины, и черные ведьмины шляпы. Когда Софи медленно проходила мимо них, то видела их пугающие лица — пустые глазницы, оборванные свиные носы, зашитые большими стежками улыбки. Вдоволь набоявшись, она поспешила вперед, глядя теперь только на тропинку.
— Помогите мне...
Она застыла. Голос исходил от ближайшего к ней пугала. И она знала этот голос.
«Этого не может быть», — подумала Софи. Она постаралась отмахнуться от этой мысли.
— Софи, помоги мне...
Перепутать было невозможно.
Софи заставила себя идти вперед. «Моя мать мертва».
— Я внутри... — прохрипел голос ей в спину, слабый от агонии.
Глаза Софи наполнились слезами. «Она умерла».
— Я в западне...
Софи повернулась.
Пугало больше не было пугалом.
На неё с деревянного креста смотрел человек, которого она знала. Из-под шляпы на неё взирали серые глаза без зрачков. Вместо рук у него торчали два крюка для мяса.
Софи побледнела.
— Отец...?
Его шея с треском повернулась, и он осторожно оглядел себя на кресте.
Софи отпрянула и прямиком угодила в другое пугало. Это был тоже её отец, оторвавший свои руки от креста. Софи осмотрелась — все пугало были её отцом, слезающие со своих крестов и идущие к ней, мясные крюки поблескивали в холодном синем свете.
— Отец... это я...
Они приближались. Софи вжалась в крест.
— Это...я...Софи...
А далеко впереди голубка оглянулась и увидела, как Софи, крича, съежилась, в то время как пугала мирно стояли по обе стороны тропинки. Агата вскрикнула...
Софи споткнулась об тыкву и упала. Она вращала головой из стороны в сторону, чтобы увидеть лицо своего отца, лишенного милосердия, снова и снова.
— Отец, пожалуйста!
Пугала подняли свои крюки. У Софи замерло сердце — она сделала последний хриплый вздох и закрыла глаза. Сталь прорезала воздух...
Вода.
Прохладная, чистая вода.
Открывшись, её глаза встретились с бурей.
Тропинка была пуста. Только пугала на крестах, разорванные в клочья.
Парящая в вышине Агата, взмахнула светящимся крылом и дождь прекратился.
Софи рухнула на затопленную дорожку.
— Я не могу... я этого не переживу...
Вдали послышался вой. Её глаза расширились от ужаса.
Следующая пара вошла в Лес.
Разволновавшись, голубица окликнула её и полетела в Ивовый лесок.
Дрожа, Софи кое-как поднялась и последовала за Агатой, удивляясь, как еще её сердце бьется от пережитого.
Она шла длинной, узкой тропой через Дремучие Ивы, склонивших свои кроны вниз по холму, поэтому Софи не могла видеть призрачное голубое сияние Сада Тюльпанов внизу. Последний рывок и она будет в безопасности, среди своих цветов. На мгновение, она задумалась, почему Агата не заставила её превратиться в дерево или травинку возле ворот, но потом вспомнила, что Юба научил их обнаружить заколдованные деревья, а травинку бы затоптали к концу ночи. Нет, Агата выбрала то, что нужно. Один тюльпан среди тысячи. Она будет в безопасности до рассвета.
Пока Софи пробиралась через ивы, её глаза судорожно искали следующую опасность. Но сапфировые деревья стояли, словно стражи вдоль дорожки, длинные висячие ветви сверкали, словно хрусталь в люстрах. Когда она плавно шла мимо, листья вокруг неё шелестели в медленном красивом ритме, капельки скатывались в браслеты.
«Здесь что-то есть. Не обманывай себя».
Волки у ворот снова взвыли, и у неё свело живот.
Теперь их в Лесу, по крайней мере, четверо: Брон, Тристан...а кто потом? Ну почему она не запомнила, кто за кем идет! Она должна добраться до тюльпанов, прежде чем они её найдут! Софи бросилась бежать за голубицей, летевшей впереди. Она не заметила, что, чем быстрее она бежала, тем быстрее опадали ивовые листья, осыпая её подозрительными искрами света.
А потом её голова отяжелела, ноги ослабели...
Нет...
Из-за нападавших листьев она, спотыкаясь, замедлила шаг.
Дремучие ивы...
Пролетая над ней, Агата посмотрела вниз и вскрикнула.
Софи едва переставляя ноги шла вперед, заслышав аромат тюльпанов... еще несколько шагов...
Она упала всего в десяти футах от цветов.
Агата махнула светящимся крылом, вызвав раскаты грома. Софи не шелохнулась. Агата попыталась наколдовать дождь, град, снег, но безрезультатно. В отчаянии она затянула любимую песню Софи дрянную оду о принцах и свадьбах...