- Лив, Лив, Лив, - мелодично проговорил юноша, приближаясь к девушке. Кончики его длинных пальцев плавно проводились от одной поверхности к другой. - Видела бы ты, что творят твои руки, - протянул Гоуи. - Они так изысканны только с глиной или у меня тоже есть шанс?
В голубых глазах блеснул азартный огонек, но юноша играть не собирался. Ему было не до игр. Слепая вздрогнула, но на ее нежно-розовых устах промелькнула ласковая улыбка.
- Исключительно с глиной, Гоуи, - пронзающий голос девушки разрезал тишину. - У тебя нет шансов.
- А, жаль, - последовал ответ шатена. Он тяжело наигранно вздохнул и навис над блондинкой. Его грубые мужские ладони упёрлись в деревянную поверхность стола, на котором сидела Оливия, а лицо приблизилось впритык к хрупкой шее девушки, и он вдохнул ее аромат, заставив изнеженную кожу порозоветь, а стаю мурашек пробежаться по ее спине. Оливия отпрянула:
- Не играй со мной, - холодно прошептала девушка, продолжая творить свою глиняную версию. Пастер не послушал ее, приблизился и обжёг дыханием шелковистую шею. - Зачем ты пришел, Гоуи? Если в поисках новой пассии, то ты явно ошибся адресом.
На мгновение на мраморном лице Пастера промелькнул оскал, он отдалился и свирепо прошептал:
- Не говори так, Лив. Кто как ни ты знает о моей преданности Мирис. О моей любви к ней.
Ньюман поджала губы в извинении и повторила свой изначальный вопрос.
- Зачем ты пришел, Гоуи?
Тяжёлое дыхание юноши создавало накал в воздухе, что тяжким грузом ложился на плечи всех присутствующих в мастерской.
- #3006ff, ты брала эту краску у Климта?
Гоуи не скрывал своей твердости, настаивая на честном ответе, что последовал через недолгую паузу.
- Брала, - холодно отчеканила блондинка. Ее слова заставили шатена вздрогнуть. Он покачал головой, отгоняя ужасные мысли, что издавна поселились в ней.
- Ты можешь отдать мне ее?
- Для чего тебе эта краска, Гоуи? - тоненький голосок Оливии прогнал тишину из помещения. Девушка подняла бровь, дожидаясь ответа. Ее затуманенные серой пеленой очи пронзали до глубины души. - Ещё один портрет Мирис?
Последний вопрос прозвучал неестественно тихо. Лив пожалела о том, что произнесла имя, бывшее для юноши клеймом на сердце. Мастерскую наполнили сожаления и боль, и в желании их развеять, Гоуи томно ответил:
- Ещё один портрет Мирис, - голос его предательски дрогнул. И хоть юноша знал, что его собеседница ничего не видит, он отвернулся, в попытках скрыть сжатые зубы, сквозь которые пытался прорваться крик отчаяния.
- Ты же не любишь гуашь? Что-то изменилось?
- А у тебя гуашь? – насторожился художник.
- Да, - пожала плечами блондинка. – В любом случае, у меня не осталось этой краски, Гоуи, - сочувственно кивнула девушка. - Я все израсходовала на полотно. Прости.
Пастер кинул на свою приятельницу пристальный взгляд, тщательно обвел им хрупкий силуэт и кивнул в смирении. Он не сомневался в искренности слов Лив. Она, как и он, до сих не могла отойти от потери близкой подруги. И на похоронной службе она, как и он, сдерживала свои слезы, всю свою боль. Они были похожи и проживали утрату каждую секунду своей жизни в тихом одиночестве заточенные в собственных сердцах.