2.1.2.6 ОРУЖИЕ В РУКАХ ХУДОЖНИКА
Этой ночью было неспокойно. Промерзлый ветер порывался проникнуть в маленький и тесный изолятор Гоуи Пастера через щель в окнах. Скрип от потока воздуха глухим свистом разносился по подвалу с камерами в Судебном Бюро. Шли седьмые сутки, после того как его заточили сюда. Гоуи не спалось. Задумчивый, он восседал перед небольшим деревянным мольбертом и не мог оторвать своих глубоких глаз от белого холста, черная краска на котором вырисовывала прекрасный лик Мирис Решэн. Баночки с маслом, две кисти и то, на чем можно было рисовать – это была заслуга художника за хорошее поведение. Детектив Уорлдвик благополучно договорился со стражей, те и не пытались подсолить заключенному – они также были пропитаны к нему жалостью и состраданием. Иной раз, столь отвратные чувства приносили блага и Гоуи было не так тошно осознавать свою никчемность и беспомощность.
Фонарь, тусклый желтый свет которого с трудом доходил до края камеры Пастера, моргнул. Шатен с раздражением покосился на него, а после вновь взглянул на Мирис. Казалось, в пол-оборота однотонная она тоже наблюдает за ним. Этот резкий изгиб бровей он мог узнать из тысячи, запах лаванды от густых волос с карамельными переливами до сих пор таился на кончике носа художника. Он не мог поверить, что ее больше нет рядом. Живой и игривой, азартной и иногда до ужаса серьезной.
«Она была странной и непонятной. Любила чашку кофе с утра. И сколько бы я ей не твердил, что это вредно, на следующий же день она принималась за свое. Такая настырная, - усмехнулся себе под нос Гоуи и с горечью добавил: - была.»
В груди у юноши защемило. Боль сковала сердце, и он повалился назад, облокотившись об пол руками, чтобы не столкнуться затылком об бетон. Он сглотнул. Ком в горле резанул по гортани, и агония волной прокатилась по всему бренному телу Пастера. Он усмехнулся, сжимая ладони в кулаки, а потом резко ударил по холсту. Тот разломился дырой внутри. Шатен продолжил бить до тех пор, пока полотно с изящным рисунком не превратилось в кучу брусьев и бумаги.
- Да хорош уже, парень, - раздался заносчивый голос бездомного в недрах подземелья. – Спать мешаешь!
Художник разразился смехом, а после зажмурил глаза, пытаясь справиться с выступившими в них слезами. Чертова Мирис! Даже после смерти она не могла оставить его в покое! Гоуи ударил по кучке разорванного холста. Бумага взлетела в воздух, а после плавно опустилась на бетонные полы. Очи Пастера широко распахнулись, когда наткнулись на пару кистей, лежавших неподалеку. В его разуме в мгновение всколыхнулись картинки, и он вспомнил, что взято за основу этих предметов художеств внутри. Ладони с жадностью потянулись за инструментами. Он с легкостью разломал кисти пополам. В середине деревянного стержня торчала проволока. Гоуи с азартом прикусил нижнюю губу, отводя взор от металлической лески к замку решетки.
2.1.2.7/2.1.2.8(если до этого была 4.1.2.2)
1.8 ЖУК С КРЫЛЬЯМИ БАБОЧКИ
- Мы оповестили Рэймонда Ньюмана о том, что ему запрещен выезд из города, да и вообще лучше держаться с полицией рядом, чтобы не вызывать лишних подозрений, - проговорил детектив Уорлдвик, плавно шагая рядом с Гоуи по коридорам Школы Изящного Мастерства.
- Это отстойная идея, мистер Уорлдвик, - покачал головой юноша, останавливаясь посреди очередной развилки и складывая руки в карманы своих джинсов. – Нам незачем с ним говорить.
Слуга правосудия в недоверии прищурился, а после медленно подошел к художнику.
- Ты что-то скрываешь, Гоуи? – с подозрением спросил детектив. Парень усмехнулся и закатил глаза, выстаивая грозный взгляд своего наставника.
- Шутка про то, что я убийца здесь не уместна, я правильно понимаю, детектив?
- Я бы советовал тебе, юнец, даже не произносить это вслух, - Джонни Уорлдвик презрительно ткнул указательным пальцем в грудь молодого человека. Он слегка пошатнулся, делая вид, что принял упрек. Гулкими шагами Гоуи бросился за брюнетом. Порой, настойчивость детектива бросала его в ужас, а иногда ее отсутствие изрядно раздражало.
Пастеру казалось они прошли уже сотню поворотов, привлекая внимание любопытных очей учеников Школы, прежде чем наконец достигнуть заветной двери. Сделанная из матового стекла, она давала возможность внешнему миру проследить за тем, что находится за ней. Смутно, но можно было разглядеть множество мольбертов, рабочие столы, доску, головы занятых студентов и тучную фигуру профессора, расхаживающего то взад, то вперед. Его седая голова была склонена, полуслепые старческие очи были прикованы к носкам своих ботинок. Гоуи притаился в тени, он прекрасно знал, чего ожидать от занятий профессора Жуковского. Профессор Жуковский отличался своей несдержанностью. В лучшие времена он был надменен и молчалив, серьезен и необычайно спокоен, но стоило только малейшей искре коснуться его соззнания и фетиль разгорался в неистовый пожар - мастерская переворачивалась верх дном, краски и кисти летели к чертовой матери, а полотна и холсты рассекались остриями ножниц и ножей. Пастер не ошибся. Злорадная или жалостливая, но улыбка появилась на его устах, когда сквозь закрытую дверь до его слуха донесся голос одного из учеников.