- Еще хотя бы одно слово о ней, и я сотру вас с лица Земли! – крик художника эхом раздавался в мраморных стенах Школы. Пастер скалился и брызгал слюной. Очи его гневно сверкали и выпячивались, словно юноша обезумел и потерял над собой контроль. Лицо его раскраснелось, синие венки стали выпуклыми от той агонии, что охватила его бренное сознание. У Джонни Уорлдвика защемило в груди. Казалось, вся боль его клиента передалась и ему. И единственный вопрос, который раздавался в голове мужчины был: как этот парень справляется с этим чувством полной безысходности, чувством отчаяния, когда в этот мире нет никого родного, есть только ты и твоя боль?
Приятель Пастера не нашептывал на ухо разъяренному парню слова утешения или попытки его успокоить. Детектив тоже прекрасно понимал, что это бесполезно. Он прошел вглубь здания и предстал перед драмой, разыгравшейся на его глазах.
- Что здесь происходит? – отчеканил мистер Уорлдвик, проявляя твердое самообладание. Его строгий взор прошелся по взъяренному художнику, по блондину, удерживающего его и остановился на коронере. Последний стоял чуть в стороне, ладонью разминая свою челюсть. Раскрасневшееся лицо, чуть желтоватый цвет подбородка и яростный презрительный огонь в серых очах дали понять детективу, что очередной беды не миновать – его подопечный уже успел натворить делов. Роберт выпрямился, будучи немного выше Джона, он посмотрел на того свысока, гордо задрав голову назад. Он сплюнул и его указательный палец взметнулся в сторону одичалого Пастера.
- Убийца всегда возвращается на место преступления, - гневно засмеялся Оллфорд. Гоуи взрычал и с новой силой начал вырываться их хватки друга. Яростный, пламенный, он не обращал внимание на свои мокрые щеки, все что им двигало – желание растерзать, желание избавиться о того чувства, что так усердно его преследовало – чувства беспредельной агонии. Угроза его была вполне оправдана. Детектив понимал, не останови он этот беспредел и произойдет второй убийство.
- Довольно, Роберт, - бросил Джонни Уорлдвик, покосившись на своего коллегу в омерзении.
- Это не твое дело, Джон! – злостно пригрозил коронер, подходя ближе к брюнету. – Что ты вообще забыл здесь?!
Мистер Уорлдвик мягко посмотрел на Гоуи в пол оборота, а после четко проговорил:
- Теперь это и мое дело тоже. Этот парень под моей опекой.
- Мне не нужна ничья опека! – вскинулся Пастер, яростно смахивая руки приятеля с себя.
- Правильно! Тебе нужна хорошая взбучка! – выкрикнул Оллфорд, поднимая полуседые брови. – Ничего, колония строго режима научит тебе поведению!
Кулак Гоуи было взметнулся для очередного удара, но детектив перехватил руку юноши, крепко сжав ее в своей массивной ладони. Взгляд старшего пересекся с огненным взором подопечного и тот резко выдернул кисть, махнув ей.
- Да пошли вы… - отчаянно прошептал художник. Глаза его полные боли проявили на мгновение всю его тоску и безнадёгу. Он развернулся и на ватных ногах прошел в другой конец фойе, держась за голову и сжимая меж пальцев волосы. Его безмолвный крик проникал в самую душу детектива. Он с минуту наблюдал за своим подопечным, пока шипение Оллфорда не заставило его обернуться.
- Этот парень безнадежен, Джон. Посмотри на него, - коронер свел брови в жалости и указал на художника, в отчаянии бродившего по холлу Школы. – Совесть мучает его. Это видно невооруженным взглядом.
Убеждения Роберта были как всегда неоспоримы. Детектив тоже видел эту панику, эти метания, что ведали Пастером. Тот не скрывал своих чувств. Охваченный скорбью или стыдом, он терял свой рассудок в неистовом урагане мыслей. Невооруженным глазом мистер Уорлдвик мог прочитать своего клиента: он не знал, что ему теперь делать.