- Я не знаю, Мирис, я не знаю... - соврал Гоуи, потому что произнести правду у него не поворачивался язык.
***
Полицейский участок никогда не казался Гоуи местом, где можно почувствовать себя в безопасности, но в это день, придя в обитель закона, будучи на его стороне, он внезапно заметил, что страх не гложет его. Дружелюбие полицейских заставляло чувствовать уверенность в себе и сомнения в своей невиновности испарялись в воздухе, словно их и не бывало. Мысли меняли свой ход и больше не разрушали уязвимое сознание юноши, словно самый сильный яд. И даже наркотик, что тек сейчас по венам Пастера, не мог отравлять его настолько сильно, как собственные думы.
Гоуи сидел на не очень удобном деревянном стуле, вальяжно облокотившись на стол одного из полицейских не самых высоких чинов. Ровесник Пастера, скромный и честный парень, он откашлялся, пытаясь привлечь внимание художника, но тот поглощенный видениями, казалось, не видел ничего вокруг себя, кроме оживших призраков. Младший сержант попытался что-то тихо и неловко проговорить, указывая на стопку документов под локтем Гоуи, но шатен даже не дернулся, увлеченный побочным эффектом ДМТ.
Мирис сидела за соседним столом, напротив художника, сложив ногу на ногу, с гордо выпрямленной спиной и улыбалась так, словно одним блеском в своих лучезарных голубых глазах собиралась захватить весь мир. Одетая в невесомое платье, с аккуратно причесанными прядями каштановых волос, она ласково проговорила:
- Меню, пожалуйста.
Гоуи скривился от боли в груди и без разрешения схватил стакан с кофе из под раздраженного, но испуганного взгляда младшего сержанта. Горячий и горький напиток обжег горло Пастера, но не вернул его в здешний мир.
Мирис сделала вид, что взяла меню и начала пристально рассматривать его содержимое. Будучи лишь видением, руки ее были пусты, но два года назад, на одном из свиданий в кафе она и в правду принялась за выбор обеда.
- Жаркое с шампиньонами и без языка, но все в сливочном соусе, свиной стейк с печеным перцем для моего кавалера, французский салат две порции, фруктовое ассорти, чизкейк с матчей и облепиховый чай, пожалуйста, - добродушно отдала указ девушка воображаемому официанту.
Гоуи помнил тот день, будто он был вчера. Каждую фразу, каждое слово...
"Ты случаем не лопнешь, милочка?" - поднял в удивлении брови художник. Мирис засмеялась, на ее нежных щеках появились ямочки.
- Это на двоих! - протестующе воскликнула шатенка, задорно хохоча. Этот смех... Он сводил Гоуи с ума.
"Между прочим, я не люблю печенный перец, и не только печенный. Терпеть не могу перец в любом виде."
- Не волнуйся, я люблю перец, - четко произнесла Мирис, а после тихо добавила: - Для тебя из этого всего только стейк.
- Никто не сомневался, - усмехнулся Гоуи, облокачиваясь на спинку стула.
- Что... простите? - внезапно в реальность ворвался незнакомый голос. Пастер дернулся в испуге и лишь после заметил недоумевающий взор младшего сержанта. Очи художника широко раскрылись. До него не сразу дошло, где он.
- Я... я задремал, - пробубнил в свое оправдание Гоуи, качая головой, чтобы до конца проснуться. Он огляделся и встретился с настороженным взором детектива Уорлдвика, что пристально наблюдал за ним. Шатен в раздражении сжал губы и закатил глаза, словно малый ребенок под присмотром взрослого.
Джонни Уорлдвик медленно подошел к своему подопечному и протянул ему бумажный стаканчик с кофе. Обжигающий пар хлестал из под крышечки.
- У меня есть, - буркнул художник, показывая на стаканчик младшего сержанта. Молодой человек смирился со своей участью, и на вопросительный взгляд детектива лишь махнул рукой. Мистер Уорлдвик упрекающе покачал головой, присаживаясь напротив Гоуи, на стул, где совсем недавно сидела Мирис.
- Нужно было остаться в больнице, юнец... - начал было свои причитания слуга закона, но художник его перебил:
- Поздно. Уже поздно.
- Лучше поздно, чем никогда.
Гоуи скривился от нотаций детектива, словно его вот вот стошнит и презрительно сжал губы, бултыхая жидкость в стаканчике. Раздражение чуть кололо кончики пальцев. Ладони дрожали. Призрак покойной протянула руки к Пастеру в желании помочь. Юноша вскрикнул и отпрыгнул от видения. Стакан вылетел из его хватки и упал. Черно-бурая жидкость разлилась по полам полицейского участка и медленно начала окрашиваться в бордово-красный. Ошарашенный, Гоуи стоял над реками кофе, безжалостно сжимая пальцами волосы на голове, грозясь их вот вот вырвать. Мистер Уорлдвик подскочил со своего места к художнику, пытаясь понять все ли с ним в порядке. Люди в форме начали судорожно метаться вокруг, приводя все в порядок. В голове Гоуи неистово зазвенело, он схватился за уши в попытках перекрыть шум и гам окружающего мира. И последнее, что он увидел, теряя сознание – была опавшая рядом Мирис в лужах крови, прямо как тогда, возле фонтана…