- На горизонте маячил конкурент?
- Именно, - покачал головой Пастер. В его поникшем взгляде коронер мог поклясться, что видит все пережитое шатеном, словно глаза его пронзительные были раскрытой на ладонях книгой. – Рэй нервировал меня. Каждый раз, когда они вместе проводили время, я боялся, что потеряю ее, что она ускользнет от меня, словно песок меж пальцев. И ничего лучше я не мог придумать, чем дать ей понять, что он не тот, кому стоит дарить свое сердце.
- И что же ты сделал, Гоуи? – с интересом спросил Роберт. Его тонкие губы еле сдерживали ухмылку. – Навешал ей лапшу на уши?
- Я никогда не врал Мирис! – воскликнул парень. От злости и негодования над его извитыми бровями прорезались линии морщинок. – Лучше или хуже, не знаю, но заставил ее наглядно убедиться в том, что Рэйю на нее все равно. Я попросил его телефон на время, потому что свой я «нечаянно» утопил в фонтане, - уголки губ Гоуи взметнулись вверх, когда воспоминание о своей неразумной выходке проплыло в его сознании. – Я написал Мирис, что он хочет с ней увидеться вечером. А сам к назначенному времени подговорил одну из знакомых соблазнить Рэйя. Когда Мирис пришла, она увидела не самую лицеприятную картину для себя.
Пастер закусил нижнюю губу и поднял свой глубокий взор на Оллфорда. Тот на мгновение затаил дыхание, чувствуя внутри, как переворачивается его сознание. Сопереживание, сочувствие? Роберт знал одно, этот юноша не заслуживал ничего из этого.
- Я бы сделал это еще раз, если потребовалось бы, - уверил художник, проводя ладонью по копне своих каштановых волос. – Я не рассказал об этом, потому что боялся, что вы подумаете…
- Что ты снова хочешь его подставить? – переиграл юношу мужчина.
- Да, поэтому я держал язык за зубами. Мое прошлое слишком сильно влияет на будущее и в особенности на настоящее.
Коронер понимающе покачал головой, после достал из под стола руки. Пальцы его крепко сжимали маленький микрофон. Кнопка включения горела красным. Гоуи усмехнулся находчивости Оллфорда и взглянул через зеркало-шпион на детектива Уорлдвика. Тот молча смотрел в его сторону.
Горечь кольнула сердце Пастера, и он услышал самодовольный голос Роберта:
- Главное правило покера, в конце игры всегда нужно раскрываться.
Мужчина встал из-за стола и направился в комнату для допроса, оставив художника один на один со своими мыслями. Тревога брала вверх над Гоуи, когда он задумывался, а что если это и в правду конец игры?
1.12
4.1.2.1.2 БЛАГО ДАРЮ И ПРИНИМАЮ
Гоуи остановился в дверях мастерской Климта и его звонкий смех эхом прошелся по стенам коридоров Школы Изящного Мастерства. Блондин, стоящий в одних лишь свободных штанах напротив мольберта, отложил кисти и краски и вынул изо рта дорогую папиросу. Ухмылка на его безупречном лице дала понять незваному гостю, что ему здесь рады. Молча Пастер вальяжной походкой подошел к старому приятелю, который уже в знак гостеприимства протягивал сигару. Шатен затянулся, чувствуя, как сладкий дым обволакивает легкие и ноздри. Он выдохнул клочки серых облаков и взглянул на картину Оушена и его модель, расположенную на небольшой сцене позади. Обнаженная девушка лежала в мехах, покрывая свое тело прозрачными шелками, вокруг нее были разбросаны предметы охоты и фрукты. Она улыбнулась Гоуи, соблазнительно смакуя виноградину.
- Когда ты в последний раз видел натурщиц, Гоуи? – лукаво спросил Климт, делая затяжку. Лучи заходящего солнца, бьющие сквозь большие окна, пронзали переливы дыма и освещали бархатную кожу молодого человека. Его рельефный торс сверкал в потемках заката, а короткие светлые волосы, подстриженные почти под ноль искрились, словно утренняя роса.
Оушен провел ладонью по своей недельной темной щетине на лице и протянул папиросу Пастеру, но тот отказался.
- Живой свою натурщицу я видел две недели назад, когда она грозилась порвать со мной, - ответил шатен. Печальная усмешка снизошла на его ангельский лик. Он вздернул указательный палец на холст с наброском и проговорил: - Бедро сместил.