Художник завернул за угол и облокотился об стену. Вдалеке стали виднеться стеклянные двери клуба «Каменных Мастеров». Пройди он пару шагов вперед и смог бы разглядеть парту Мирис. Он часто делал так, когда ждал ее поздними вечерами с занятий. Стоял в укромном уголке и молчаливо наблюдал. Знала ли она, о том, что за ней следят? Гоуи поставил бы на это все свои сбережения! Мирис нравилось привлекать внимание.
Юноша покачал головой, отгоняя от себя назойливую ностальгию. Он помнил, что пришел сюда не за этим. Он желал лишь поговорить с Харви. Расставить все по своим местам, навести порядок в своем сознании. Ему нужно было дождаться его.
Гоуи долгое время в задумчивости наблюдал из далека за классом скульпторов, пока в решительности не сделал шаг вперед. Мраморная плитка под ногами пошатнулась. Скрип от нее пронзил стены Школы Изящного Мастерства. Слух шатена уловил шорох впереди. Он поднял голову и увидел чей-то силуэт в классе «Каменных мастеров». Голова неизвестного обернулась в сторону художника. Во тьме Пастер не смог разглядеть лица незнакомца. Тот, заметив юношу, немедленно бросился в бега. Он что-то задел и опрокинул в классе, врезавшись в стеклянные двери, вылетел, словно пуля и скрылся в недрах коридоров. Гоуи было бросился за ним, но нечто белое в классе привлекло его внимание. Он приоткрыл двери и отпрянул назад, когда осознание неясно до него дошло. В потайном отсеке в ящике из под сухого гипса лежали несколько прозрачных маленьких пакетов с более белым порошком. Один из пакетов, зацепленный незнакомцем валялся на столе и его содержимое развеивалось, словно снег, по просторам класса.
Художнику не нужно было даже гадать, чтобы понять, что это такое. Он видел подобное и раньше. Тогда они с легкостью выкрутились из передряги, но удача не спутница, она лишь прохожий.
Гоуи в спешке направился прочь от класса «Каменных мастеров», но не успел он выйти из него, как услышал множество мужских голосов и увидел свет фонарей в конце коридора. Юноша было рванул в другую сторону, но на встречу ему шла еще одна группа полицейских.
Пастер с ужасом осознал, что его загнали в ловушку. Люди в форме немедленно окружили его и завели руки за спину, надевая наручники и причитая его права.
- Я не в чем не виноват! – воскликнул художник, пытаясь вырваться из лап слуг закона. – Мне нужен детектив Уорлдвик! Отпустите же! – ерзал шатен, оскалившись. – Мне нужно с ним поговорить!
Железные оковы скрепились за спиной Гоуи, что, словно дикий зверь, пытался вырваться на волю. Он услышал громкие шаги впереди себя и поднял голову, ожидая увидеть детектива Уорлдвика, но перед ним предстал грозный коронер. Он занес свой кулак над художником и снизошел им по челюсти Пастера. Боль пронзила лицо юноши и он с гневом посмотрел на мистера Оллфорда. Высокий, подтянутый, лысый мужчина безжалостно вцепился пальцами в подбородок шатена и поднял его лик на себя. В пронзительных серых глазах коронера Гоуи разглядел пробужденную тьму.
- Даже не смей произносить его имя, маленький ублюдок! – прошипел Роберт, сжимая челюсть парня. – Я ни капли не сомневался в твоей виновности! – выплюнул мужчина, резко отпуская лицо художника.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - произнес Гоуи, все еще дергаясь в жестокой хватке полицейских. – Где мистер Уорлдвик?!
- Не смей делать вид будто ничего не знаешь! – яростно вскричал коронер, вознеся указательный палец вверх в мнимой угрозе. Лицо его всегда словно выкованное из стали, впервые исказилось в лютой ненависти. Он было хотел что-то сказать, но один из сержантов позвал его и указал на белый порошок, разбросанный по классу скульпторов. В очах коронера блеснул блеск торжества.
Пастер дернулся назад, когда мистер Оллфорд вновь заговорил.
- Что и требовалось доказать! – раскинул руки по сторонам коронер, подходя ближе к Гоуи. – Сначала ты принялся за свою подружку, потому что не мог смириться с тем, что она тебя бросила! И не смотри на меня так! Я все прекрасно знаю! Мисс Ньюман была предельно откровенна со мной. Покойная Мирис рассказала ей в тот вечер, после вашей ссоры, что она порвала с тобой…
- Это не правда! – неистово вскричал шатен. На его бархатной коже появились капельки пота. Его трясло, словно при лихорадке. Беспомощный и скованный, он мог лишь кричать.