- Поэтому ты ее и убил! – продолжал мистер Оллфорд. Его голос громким эхом раздавался в коридорах Школы Изящного Мастерства. – Ты был в бешенстве, пытался с ней поговорить, но она не желала ничего слушать. Ты толкнул ее и не рассчитал силы. Она упала, стукнулась головой об фонтан и немедленно скончалась. Мне даже не нужны твои признания! Все доказательства ты сам только что предъявил! Был в аффекте, не так ли?
Рука коронера указала на наркотики. Гоуи оскалился, его темные брови, словно тучи нависли над его глубокими глазами.
- Нет! Нет! Все было не так!
- Тогда как же было, Гоуи? – язвительно захохотал Роберт.
- Я вам все рассказал, как было! Мирис пришла ко мне, мы поссорились и она ушла. Я всю ночь простоял возле ее дверей, но так и не дождался ее…
- Ложь! – в бешенстве вскричал коронер. Он было вновь хотел ударить юношу, но его кулак застыл в паре метров от того. – Мне не хватало последней детальки в этом паззле, чтобы доказать твою вину, и ты сам принес мне ее на блюдечке. Травка, ревность, злость на то, что она порвала с тобой… Джон наверняка был близок к разгадке. Мой добродушный друг пытался тебя вразумить, когда последний раз навещал тебя. Ты, сукин сын, подыграл ему, а после сбежал и расправился с ним…
- Что вы такое говорите, мистер Оллфорд? – Гоуи вздрогнул, качая головой и не веря своим ушам.
- Ты убил его! – брызгая слюной в ярости прокричал Роберт, хватая за плечи художника и неистово трясся его. – Ты убил сначала свою подружку, а потом убил его!
- Нет, нет, нет! – Пастер больше не мог кричать, лишь жалостливо мотал головой и отрицал все сказанное коронером. Гоуи был словно в тумане, и куда бы он не поддался повсюду были шипы. Они болезненно вонзались в тело юноши и не отпускали его. Гоуи пытался найти выход из этого чертового лабиринта, но он казалось засасывал его еще глубже, в нежелании отпускать.
- Полицейские нашли тело Джона в его машине позади Школы. Там твои следы. Повсюду твои следы, уродец! – пальцы мистера Оллфорда сжались на горле Пастера, воздуха которому итак не хватало из-за всего услышанного. Полицейские убрали руки коронера от обвиняемого, и тогда Роберт нагнулся над Гоуи и свирепо прошипел: - Он тебя любил, словно сына, а ты вонзил ему в грудь чертов стержень для скульптур!
Голова Гоуи трещала по швам, он нахмурился, пытаясь переварить все то, что приговаривал ему коронер. Он так надеялся, что это просто ночной кошмар, но последняя фраза Роберта Оллфорда заставила художника в ужасе осознать, что это суровая реальность.
Коронер вздернул указательный палец на шатена и прошипел сквозь крепко сжатые зубы:
- Ты будешь гореть в аду, Пастер!
0.3 (выход - 7 июня)
8.2.2 НОЖНИЦАМИ ПО СВЯЗУЮЩИМ НАС НИТЯМ
Порог Школы Изящного Мастерства всегда казался для Гоуи родным и приветливым. Он прожил в стенах учебного заведения три года. Оно стало не просто обителью знаний, оно стало домом, где всегда можно было найти приют, почувствовать себя в безопасности. Искусство и люди близкие к нему всегда могли оказать поддержку, прийти на помощь. И Гоуи никогда не сомневался в этом. Не сомневался до тех пор, пока его не обвинили в убийстве.
Пастер не знал теперь, где его место в этом мире? Иногда в его голову приходили дурные мысли, и он думал, а что, если он всего лишь сбой в системе? А что, если должно было быть все совсем не так?
Художник не знал, что не так в его жизни. Но он всем своим разбитым и покалеченным сердцем желал снова по крупицам собрать все то, что потерял. На побоище меж ребер юноши, от некоторых значимых для него вещей остались лишь пепел и память, но за то, что еще можно было спасти Гоуи мог побороться. И он собирался победить в этом сражении, ведь оно может стать для него последним.
Он решительно шагнул вперед, переступая ступеньку за ступенькой и вновь, как и в первый раз, проходя через массивные резные двери, в Школу. Здесь всегда пахло пылью и старинной, книгами и красками. Шатен никогда бы этого не заметил, если бы ему однажды не сказала об этом Мирис. В те дни, когда он только за ней ухаживал, когда они только познавали друг друга. Она была такой странной и Гоуи не уступал ей в этом, потому что в ее голубых глазах он видел всю мирозданную. Вся необъятная вселенная покоилась на ее мягких розовых устах и Гоуи каждый раз сдерживал себя, смотря на них в желании ими овладеть.
Прошло всего три недели с их последней встречи, а Гоуи все еще мерещилось, будто это было вчера. И он корил себя за то, что не остановил ее, не оставил в безопасности в своих крепких объятиях. Мысль о том, что он просидел всю ночь под дверями ее мастерской, пока она лежала у фонтана – была невыносима для Пастера. Он мог ей помочь. Он мог ее спасти. И он этого не сделал.