Пастер наделил сквозь железные прутья мистера Уорлдвика пронзительным и свирепым взглядом полным ненависти и отчаяния. Слова здесь были излишни. Детектив кинул ещё один огорченный взор на своего подопечного и удалился, оставив стражам приказ быть помягче с юношей и тщательно следить за ним. Те, молча уверили, что радушно примут нового обитателя полицейского участка, пусть даже тот будет по другую баррикаду от лиц закона.
"Через каких-то пятнадцать суток мы снова увидимся с тобой, Гоуи, - подумал мужчина, накидывая серый пиджак на голову, дабы укрыться от дождя. - За это время ничего не случиться," - размышлял детектив.
2.1.2.1
1.3 СЛЕПОЙ ВИДИТ ДВАЖДЫ
Слепая от рождения, Оливия Ньюман обладала даром, что затмевал ее пустые серые глаза. Глина была продолжением ее хрупких рук, что оттенялась фиолетово-синим на ее бледной коже. Словно фарфоровая кукла не из мира сего, она тоненькими длинными пальцами смаковала в воде белую глину и налепливала аккуратно, будто видящая, на свое творение, в попытках оживить неоживимое. Ее далёкий невидящий взгляд был устремлён вперёд, но это не мешало ей. Ощущения были ее зрением. Прикосновения и воображение были ее вторыми глазами. Оливия Ньюман видела подушечками своих пальцев. И видела куда лучше, чем любой видящий. Такая смиренная, теплокровная, не общительная, она говорила все своими скульптурами. Слова ее были отчётливо видимы и наводили некие страх, дрожь, холод. Светло-русые прямые локоны до груди отдавали серостью будних дней. А миниатюрность твердила лишь об одном, о том, что страху имелась причина. Словно призрак, она была не заметна ученикам Школы Изящного Мастерства, но творения ее имели свой очерк на сердцах тысяч видящих их. Скромность и ранимость, чуткость и добродушие - на поляне, усеянной красными розами, она была белесо-розовой.
Джонни Уорлдвик с трепетом подошёл к ней, но заговорить не смел. Этот шанс он предоставил Гоуи. Юноша улыбнулся растерянности детектива, тот лишь виновато опустил взгляд.
- Твои шаги я за версту слышу, Гоуи Пастер, - пронзающий голос девушки заставил мистера Уорлдвика вздрогнуть. Гордо подняв голову, направив взор вдаль, Оливия величественно восседала на своем рабочем столе, а перед ней, на другом таком же столе красовалась ее глиняная копия. От пояса она возвышалась по элегантной талии к обнаженной груди, а потом по изящной шее к безликому лицу, и заканчивалась на кончиках пальцев из-за высоко и грациозно в невесомости поднятых рук. Своевольная и тонкая, молчаливая скульптура навевала восторг и отождествление.
- Лив, Лив, Лив, - играюче припевал шатен, облокотившись на поверхность грубыми мужскими ладонями и впритык поднося свое лицо к щекам девушки. Отведя ее волосы назад, он вдохнул ее аромат, заставив изнеженную кожу порозоветь, а стаю мурашек пробежаться по ее спине. Оливия отпрянула:
- Не играй со мной, - холодно прошептала девушка, продолжая творить свою глиняную версию. Пастер не послушал ее, приблизился и обжёг дыханием шелковистую шею.
- Лив, Лив, Лив, - снова эхом по мастерской прошёлся горячий шепоток Гоуи. - #3006ff ты брала эту краску у Климта?
- Брала, - тихо отчеканила блондинка. На секунду ее пальцы остановились. Пастеру хватило этой секунды, чтобы подметить перемену в девушке. Но та, словно крепкий орешек, открывать свои тайны не желала.
- Мисс Ньюман, у нас есть орден на взятие проб этой краски, - решился заговорить детектив Уорлдвик. - Вы можете предоставить нам их?
- Для чего вам моя краска, детектив? - тоненький голосок Оливии прогнал тишину из помещения. Девушка подняла бровь, дожидаясь ответа. Ее затуманенные серой пеленой очи пугали мистера Уорлдвика. Как такая хрупкая и милая девушка могла излучать такое небытие, поражался мужчина. Но как потом просветил его его подопечный, Оливия Ньюман тяжело пережила потерю Мирис Решэн. Они были близки, и это все знали.
- Этот оттенок обнаружили на теле Мирис, - сквозь боль прошептал Гоуи на ухо слепой. Та глубоко вздохнула, направив свое лицо на встречу юноше. И мгновение провела в скорби по мертвой подруге.
- Пройдёмте, - дрожащим голосом пролепетала блондинка. Она лёгким движением слезла со стола, нащупала свою трость и провела своих гостей в подсобку своей мастерской. На ощупь распознала нужный холст и вытащила его из его темного укрытия на свет. Сняла защитное полотно, представив свою работу двум особям мужского пола.
Небо.
Ночное небо изображалось на картине, и красота увиденного поражала Джонни Уорлдвика. Никогда не видя образ своего творения вживую, вооружившись только воображением и рассказами о звёздах, Оливия Ньюман передала ночное небо, куда лучше, чем всякий зрячий человек.