- Мирис была самым бескорыстным человеком, которого я знал. Она была разумна не по годам, красива, имела самое доброе сердце. Бывали времена, когда я попадал в неприятности и они с Гоуи постоянно вытаскивали меня из них. Не знаю людей, настолько подходящих как они друг другу. Может быть, они и ссорились каждую минуту, но они никогда не переходили грани, детектив. Истинная любовь трогает душу, а не тело. Ищите того, кто лишь претворялся, что любит ее.
1.13
4.1.2.1.3 ОНА НАВСЕГДА ОСТАНЕТСЯ В НАШИХ СЕРДЦАХ
Уличные музыканты играли умиротворяющую серенаду под окнами летнего кафе. Смех прохожих и посетителей навевал на Гоуи воспоминания, когда они с Мирис приходили обедать в подобные заведения. Живая музыка, теплое солнце, разговоры по душам… Она как никто другой понимала Пастера, поддерживала его в трудные минуты, заботилась, любила.
- Я тоже скучаю по ней, - тихо произнес художник, когда перед ним прошла женская фигура. Высокая девушка остановилась посреди столиков, услышав знакомый голос и сжала губы в неприязни. Она нехотя обернулась и увидела притаившегося в углу, близ живой ограды, шатена. Он вежливо отодвинул для нее стул, предлагая присоединиться к нему.
- Мне написал Климт, - грубо отчеканила женщина, складывая руки на груди крестом. – Сказал, что у него есть что-то по делу.
- Я любезно одолжил его телефон для своих корыстных целей, - признался Гоуи, вновь настойчиво показывая на место рядом с собой. Девушка тяжело вздохнула, от злости и негодования, казалось, из ее ноздрей вышел обжигающий пар. Изящной походкой она подошла к Пастеру. Он еле подавил в себе панику, чтобы не вздрогнуть. Собственное самообладание заставило его удивиться самому себя. Женщина села. Шлейф ее длинных каштановых прямых волос грациозно взметнулся, заставляя художника услышать знакомые нотки лаванды. И хоть старая знакомая предпочитала разные ароматы, сейчас Гоуи уловил именно тот, в котором так нуждался. Сердце в груди у юноши неистово заколотилось. Он повалился на соседний стул от сестры Мирис, пытаясь сделать свое приземление естественным. Аврил ничего не заметила, безразлично рассматривая меню.
- Что тебе нужно? – раздался холодный голос молодой женщины. Она подняла глаза на Пастера и вновь их опустила, словно ей было больно на него смотреть.
Гоуи долгое время не решался заговорить. Облик Аврил был настолько поразительно схож с его покойной возлюбленной, что это заставляло шатена затаить дыхание. Перед ним сидело живое воплощение Мирис только не декаду лет постарше. Художник сглотнул и взял себя в руки.
- Она мне дорога, не меньше, чем тебе, Аврил, и ты это прекрасно знаешь…
Решэн презрительно скривилась и не дослушав слова Пастера, перебила его:
- Ты нашел себе новую подстилку, Гоуи? Хочешь навешать мне лапшу на уши, чтобы не чувствовать укусы собственной совести?! Не получится!
- Аврил! – юноша вскрикнул и ударил ладонью по столу. Солонки с солью и сахаром на мгновение подпрыгнули и со стуком приземлились обратно. Люди с соседних столиков в любопытстве покосились на старых знакомых. Гоуи тяжело вздохнул, подавляя в себе гнев. Он назначил эту встречу не ради очередного громкого скандала с очередным членом семьи Решэн, и даже не из-за своего глупого эго. Он желал сохранить связи с родными Мирис. Это было важно для него.
- С появлением Мирис в моей жизни у меня не было ни одной женщины, - твердо проговорил шатен, склоняясь над столиком ближе к старшей сестре своей погибшей девушки. – Ни одной, Аврил. Даже в мыслях. Я любил ее больше жизни, и никогда бы не поступил так подло. Я до сих пор ее люблю. И будь моя воля, я бы с удовольствием поменялся с ней местами, вернул время вспять лишь бы не просыпаться каждую ночь в промерзлой пустой постели и осознавать, что ее уже не будет со мной никогда.
На темно-голубые очи женщины навернулись слезы, она прикусила свои пухлые губы и смахнула капли с ресниц невесомым мановением ладони. Она покачала головой, словно не веря словам Пастера, но ничего не произнесла. Гоуи подавил в себе призыв поддаться чувствам и лишь облокотился на спинку стула, выжидая трепетное молчание.
Художник достал из кармана своих брюк бриллиантовое кольцо и положил его на гладкую поверхность стола. Белое золото и драгоценные камни поразительно блистали в дневном свете. Аврил в непонимании покосилась на юношу, вопрошая:
- Что это?
Гоуи долгое время не мог произнести то, что оставалось тайной несколько месяцев. Он хранил это в себе в качестве утешения, но это знание причиняло ему лишь еще большую боль.
- Я сделал ей предложение, - прошептал шатен. Голос его предательски дрогнул, и он откашлялся, словно слова застряли в горле. – Несколько месяцев назад. Когда мы отдыхали на юге Франции. Она согласилась. Она согласилась, Аврил.