Мистер Оллфорд начинал бесноваться от ступора, в какой впал шатен. Недотёпа даже не взял наушник! И коронер предчувствовал, что если тот сам не справится со своими бесами, то слуге закона придется вмешаться в представление и их маленький цирк потеряет свои последние гроши.
Гоуи зачарованно следил за движениями прекрасного ангела, пока Харви съёжившись в страхе наблюдал за своим насадителем. Мирис грациозно обошла стол и встала по правую сторону от Пастера. Она склонилась над ним и прошептала ему на ухо:
- Ну же Гоуи, что ты медлишь? – ее сладкий голосок эхом вторил в голове художника. – Не у что ты струсил, Гоуи?
Юноша затаил дыхание, словно его только что ударили током. Он вспомнил момент из прошлого, когда в очередной раз собирался в ночи на парковке подойти и поговорить с Харви. Дать ему понять, что Пастеру не нравится, когда он задерживает на своих мероприятиях Мирис. Но стоило Гоуи только показаться тем вечером в поле зрения Блэка, тот немедленно достал из кармана небольшой пистолет и направил его на шатена.
- Не у что ты струсил, Гоуи? – злорадно тогда засмеялся Харви, направляя пушку на Пастера. Тот недвижимо стоял в отдалении, тщательно расценивая обстановку.
- Ты хотя бы зарядил его, Харви? – усмехнулся художник, медленно направляясь к неприятелю.
- Не держи меня за дурака, Пастер! – взбесился скульптор, трясся пистолетом. – Конечно я умею им пользоваться!
- А пульки ты купил в супермаркете в детских товарах? – съязвил Гоуи, еще ближе подкрадываясь к Блэку. Тот немедленно хотел ему пригрозить огнестрелом, но не успел. Шатен набросился на него, словно дикий зверь, и повалил на асфальт. Пушка отлетела в сторону. Сидя в полицейском участке, Гоуи с трудом мог припомнить, сколько ударов он тогда занес Харви, но он хорошо помнил, как достал из пистолета пули и забрал себе со словами:
- Нечего нападать на волка, когда не можешь подстрелить даже голубя, Харви.
Уголки губ художника приподнялись, и он припал спиной к спинке стула, широко расставляя перед собой ноги и складывая пальцы домиком на столе. Он слегка наклонил голову в бок, наблюдая за подозреваемым, и задал тот самый вопрос, который кольнул его гордость в прошлом:
- Не у что ты струсил, Харви?
Голос Пастера, хриплый и неестественный, заставил скульптора вжаться в сиденье стула и сглотнуть.
- Тебе нельзя здесь находиться, - проговорил Блэк, пытаясь скрыть стучащие друг об друга зубы. Юноша знал, что от художника можно ожидать чего угодно. Гоуи всегда был словно минное поле, одно неверное движение или слово, и он сотрет любого в порошок.
- Что с тобой не так, Харви? – раздалась усмешка шатена в стенах комнаты для допроса. – Мы же могли с тобой поладить! Тебе то всего надо было просто согласиться со мной. Я не так много просил от тебя, Харви.
- Я знаю. От некоторых тебе требуется больше, дружище, да? – съязвил Блэк, сжимая губы.
Гоуи резко вскочил и навис над столом. Ладони его ударились с грохотом о его поверхность. Чернокожий юноша вздрогнул, отстраняясь от художника как можно дальше.
- Что ты сказал? – прошипел шатен. На его лбу выделилась испарина от гнева. Он сжал кулаки и еле подавил в себе ярость. Он провел ладонью по своим густым волосам, зачесывая их назад и принял изначальное положение – сел обратно на стул. – Мне надо было вздернуть тебя на штырь еще тогда, когда ты решил открыть свой рот. А я же пришел к тебе просто поговорить, как мужчина с мужчиной!
Злорадный смех Пастера заполнил комнатку. Харви не сдержался и выкрикнул:
- А мне нужно было засадить пулю в тебя, когда была возможность!
Он не сразу осознал, что выдал себя с потрохами. Лишь когда на помещение снизошла гробовая тишина, он понял, что натворил. Он оглянулся на камеры позади себя, и голос Гоуи нарушил паузу:
- Как хорошо, что я отобрал их у тебя, пока ты никого не прикончил.
Художник беззаботно поднялся со своего места, причитая:
- Может быть, тебе и в правду изложить все полиции как есть, Харви? – пожал плечами и нахмурился Пастер. – Нелегальное оружие, наркотики… Сдай торговцев и тогда отделаешься лишь арестом. – Гоуи собирался уже выйти из комнаты для допроса, но вновь посмотрел на Блэка. Его темные глаза заволоклись блестящей оболочкой, всем телом он дрожал и лишь сжатые кулаки указывали на то, какое чувство сдавливает его в своих тисках. Обида, агония, злость. – И мой тебе совет Блэк, - усмехнулся художник было на прощание, - бери не крайний изолятор. В него постоянно селят бездомных. Вонь там – адская!