- Сколько ей исполняется? – повел бровями шатен, протягивая маленький чемодан мужчине. – Шесть?
Джонни Уорлдвик покачал головой, улыбаясь во все тридцать два. Из его уст вырвался смех, и он махнул рукой, не ожидая от своего подопечного чуткости и внимания, особенно в этот сложный для него период.
- Не знаю, что дарить детям в этом возрасте, но думаю набор принадлежностей для рисования мечта каждого ребенка. Да и взрослого тоже, - по-дружески усмехнулся Пастер, открывая чемоданчик и демонстрируя в нем несколько рядов красок, кистей, карандашей, фломастеров и разнообразных мелков от пастельных до восковых.
- Тогда ты просто обязан дать моей дочери урок, - улыбнулся детектив, любуясь чудесным подарком. Он с удовольствием его принял и крепко сжал в объятиях юношу. Тот попытался улизнуть, но у него ничего не вышло.
- Ладно, ладно, хватит, - не сдержался Гоуи, добродушно выбираясь из под тяжелых рук мистера Уорлдвика. – Волнуетесь за обои? – иронично произнес художник. Он чувствовал, как удовольствие от проделанного теплом растекается по его телу от кончиков пят до макушки. Когда он в последний раз дарил подарки? Кажется, это тоже была Мирис.
Детектив не ответил, лишь от души посмеялся.
- Ничего не обещаю, но постараюсь, - ответил Пастер. Джонни Уорлдвик было хотел что-то произнести, но его телефон завибрировал. Он достал его из кармана своих брюк и прочитал СМСку. Юноша уже предчувствовал, что тот начнет вдаваться в подробности всей жизни своей маленькой дочери, от пеленок до первых шагов, но слуга закона застыл на месте с каменным лицом, а после серьезно посмотрел на своего клиента. В пронзительно синих глазах детектива Гоуи прочитал настороженность.
- Что-то случилось? – аккуратно спросил художник. Честно признать, ему больше хотелось поговорить о дочке детектива, нежели узнать нечто новое и устрашающее о деле Мирис Решэн.
Мистер Уорлдвик сглотнул и тяжело ответил:
- Климт Оушен написал мне. Говорит ему есть что сказать.
Гоуи повел носом в недоверии. Волной на него нахлынуло недопонимание. Что старый друг собирается рассказать детективу и почему тот просто не связался с Пастером? Ведь приятелю довериться намного легче, чем тому, кто служит закону.
- И где вы встречаетесь? – нахмурился художник.
- На парковке. Возле черного входа, - ответил брюнет, размышляя. Сообщение недавнего подозреваемого заставляло его напрячься. Он не хотя добавил своему подопечному: - Гоуи, я думаю тебе не следует идти.
- Я знаю, мистер Уорлдвик, - немного раздраженно кивнул шатен. – Если бы он хотел, чтобы я это знал, написал бы мне.
Мужчина покачал головой. Понимающе хлопнул по плечу Пастера и направился к выходу. Пока его тяжелые шаги не скрылись за дверью, юноша громко произнес:
- Будьте аккуратней, детектив.
Обернувшийся лишь на мгновение Джонни Уорлдвик улыбнулся на прощание художнику и вышел из мастерской. Что-то не давало ему покоя, и он не мог понять что. Это нечто теребило его за все потаенные струны души и не давало спокойно мыслить. Брюнет преодолел длинные коридоры жилого корпуса. Множество взглядов учеников Школы больше не смущали его. Пол месяца было достаточно, чтобы привыкнуть к ним, ведь фигура Гоуи и его таинственный образ привлекали немало внимания, что при жизни покойной Мирис Решэн, что и после ее смерти.
Детектив спустился на первый этаж и минув пару разворотов, открыл стальные двери черного выхода. Он вышел на улицу и встал на ступеньках, не спускаясь на парковку. Прохладный ветер немедленно окутал мужчину, и он поежился, запахивая свой старый серебристый пиджак.
- Детектив, - раздался знакомый голос. Через мгновение из-за угла появился Климт Оушен. Одетый в меховую дубленку, он сложил ладони в карманы брюк и сдержанно поприветствовал слугу закона. Тот в свою очередь тщательно наблюдал за блондином и за каждым его движением. – Прошу прощения, если напугал, - понимающе покачал головой художник. – Но я сомневался стоит ли моя информация хоть цента.
- Что ты имеешь в виду, парень? – нахмурился Джонни Уорлдвик. Климт подошел поближе и огляделся, словно боялся быть замеченным.
- В тот вечер, когда убили Мирис, - начал Оушен, сцепляя пальцы воедино и теребя на них множество золотых колец, - я видел, как Оливия провожала ее.
- Вы говорили, что в десять вы уже были на вечеринке. А мисс Ньюман попрощалась с убитой с районе с одиннадцати до двенадцати вечера.