- Все становится на свои места, - поднял радостно брови блондин, распахивая руки для объятий.
- Я очень на это надеюсь, - ответил Пастер, отпуская Оушена.
- Я рад, что ты здесь, - через мгновение тихо произнес Климт, томно улыбнувшись. – Время залечит…
- Останутся только шрамы.
- Именно, - хлопнул по плечу друга Оушен. Он перевесил руку через шею Гоуи и громко провозгласил, что «творец вернулся» на французском языке. Толпа завопила под аплодисменты. Музыка заиграла громче.
Юноша не помнил сколько раз ему меняли фужеры, пока он вновь и вновь играл на деньги в шахматы. Конь, король, слон, шах и мат. Все мешалось в голове. Множество новых имен людей, которых он толком не помнил в лицо, но точно знал их должности и профессии, сливались воедино. Он на автомате заводил знакомства, обменивался контактами, рассказывал про свое искусство, принимал соболезнования… Гоуи было трудно признаться, но все происходящее поблекло и больше не приносило чувства удовлетворения. Он занимался этим и раньше, до смерти Мирис. Захватывал пьедестал, выделялся, пытался быть лучшим и был таким. Но сейчас… Он чувствовал себя не в своей тарелке, словно все это было чужим. Казалось, мир и взгляды на него изменились и Гоуи не знал, как снова найти себя нового. Очередная потеря близкого человека заставила его вновь начать сначала, и Пастер больше не находил сил, чтобы сделать это.
Художник глубоко вздохнул и присел на высокий стул возле барной стойки. Он сделал заказ бармену, попросив что-то не очень крепкое. Тот удалился за нужными бутылками с алкоголем.
- Потерял интерес? – раздался бархатный голос. Гоуи повернулся и увидел через пару пустых мест от себя мужчину лет тридцати. Его черная кожа в приглушенном свете чуть блестела. Он отпил из рюмки напиток и пара капель скатились по его длинной щетине.
- Мы знакомы? – нахмурился Гоуи. Чем больше он находился в обществе, тем больше испытывал отвращение от пустых разговоров. Бармен подал юноше рюмку с бурой жидкостью, но тот не спешил налегать на спиртное.
- Альпаско Гивони, - обернулся незнакомец, расплываясь в белоснежной улыбке. Пастер обвел его бдительным взглядом: дорогая одежда, рубашка из одного из модных домов, распахнутая до груди, элегантные брюки, сверкающие кожаные ботинки и часы на руке. Мужчина одевался явно не под стать студенту на его, хоть и не маленькие, гонорары.
- Где-то я слышал уже это имя, - свел брови воедино юноша, размышляя. – Бороздите лезвие просторы льда, да?
Альпаско засмеялся, отодвигая от себя рюмку.
- Фигурное катание лишь хобби, - ответил новый знакомый. – Основное призвание танцы.
- Да, да, все понимаю, - заговорил Гоуи, отпивая крепкое. – Писать картины для меня тоже хобби, основное же призвание истинного художника – страдать.
Танцор издал смешок, пристально вглядываясь в черты Гоуи. А после мужчина затих, словно раздумывал, словно копался в потаенных уголках души Пастера. Последнему стало неловко, он чувствовал на себе тяжелый взгляд. Он откашлялся, пытаясь пробудить фигуриста от его мыслей.
- Я тоже слышал о тебе, - внезапно продолжил беседу Альпаско. Шатен замер, внимательно вслушиваясь в будоражащий кровь голос чернокожего. – Касание ангела, новый Боттичелли…
- Ну что ж сказать, я люблю классику, - не смог сдержать едкий, хоть и правдивый, комментарий художник. Гивони отнесся с пониманием к пламенному характеру парня и улыбнулся на его язвительность. Он сам был в его же возрасте, он сам все переживал, что пережил Гоуи.
- Я так же слышал о твоих родителях, Гоуи, - продолжил мужчина. Юноша сглотнул и сжал губы, крепко сжимая рюмку. – О твоей бабушке… Последние события тоже подавно у всех на слуху…
- Не самый лучший период моей жизни для обсуждений… - поднял брови Пастер, сдерживая накатывающий на него гнев. Но, казалось, Альпаско не собирался останавливаться.
- Знаешь, у меня не было родителей. В танцы меня привел старший брат. Просто однажды, когда я загляделся на уличных танцоров, он сказал мне, что у меня получится не хуже…
- Не понимаю зачем вы все мне это говорите, - резко перебил Гоуи, не скрывая своего раздражения. Он больше не скрывал своего истинного лица и не прятал грубость под вежливостью. Ничего для него больше не имело смысл.
Уголки губ Альпаско приподнялись. Он встал со своего места и сделал уверенный шаг в сторону шатена.
- Гоуи Пастер, - нарушил животрепещущую паузу мужчина, склонив голову набок. – Весь мир в твоих руках…