- У меня астма, - сказала балерина и развела руками, будто не может с этим ничего поделать. – Большинство обезболивающих мне нельзя.
- Почему вы не обратились к вашему врачу?
Аверальд посмотрела на коронера испепеляющим взором, словно он и вовсе ничего не смыслил в искусстве, а после яростно произнесла:
- Если бы мой врач узнал о моей травме, он бы сообщил моему хореографу, а если бы о моей травме узнал мой хореограф меня бы не то, что лишили главной роли, а и вовсе запретили бы участвовать в опере.
- Но ты и так не участвовала в той опере, - тихо произнес Гоуи, нахмурившись. – «Спящая красавица», да ведь? Я помню тебя тогда не было.
- Мне не хватило кетамина, - сжала губы Хлоя, закатывая глаза. Было видно, что ей трудно было вспоминать прошлое. – Я, ущербная, беспомощная и жалкая, упала навзничь прямо под ноги тренеру на финальной тренировке. Ни о какой опере и речи после не шло.
- Какие у вас были отношения с покойной? – спросил Роберт Оллфорд, складывая руки в замок. Пристальный взгляд его серых глаз отвлекал и заставлял чувствовать неловкость. Балерина сглотнула и состроила гримасу возмущения.
- Я ее не убивала! – словно ошпаренная подпрыгнула Хлоя.
- Никто и не говорил этого, мисс Аверальд, - уверил коронер. – Нам лишь нужно знать какие у вас были отношения с покойной.
- Мирис помогла мне тогда. По крайней мере, пыталась помочь, - подняла брови девушка, убеждая мужчину в своей невиновности. – Мирис была доброй и отзывчивой. У нее был прекрасный вкус.
- И вы не злились на то, что трюк с таблетками не сработал?
- Злилась, - честно ответила Хлоя, а после добавила: - Но Мирис же не была в этом виновата. Она продала мне последнее, что у нее было. Надо было растягивать, а я просто не могла терпеть боль.
- Где вы были в тот вечер, когда убили Мирис Решэн?
Балерина вздрогнула и нахмурилась, пытаясь припомнить тот самый вечер.
- Было открытие павильона фигуристов. Я была там.
- Это может кто-то подтвердить?
- Климт. Климт Оушен, - ответила брюнетка, а после посмотрела на Пастера и загадочно улыбнулась. – Я всю ночь была с ним.
Роберт Оллфорд тяжело вздохнул, предчувствуя новые драмы в сюжете. Он вальяжно повернулся к художнику и вздернул брови:
- Всё все еще крутится вокруг тебя, Пастер, - ни капли не удивляясь проговорил коронер.
4.2.2.4
1.14 САМЫЙ БЛИЗКИЙ ДРУГ
- Я не знаю кому верить, мистер Уорлдвик, - произнес Гоуи, заламывая в напряжении себе пальцы. – Я всех их считал своими друзьями.
Детектив похлопал юношу по спине, провожая его по полицейскому участку в тайную комнатку. Сердце мужчины разрывалось при виде страданий художника, но что он мог сделать для него, кроме как через все тернии пробиться к крупицам правды.
Гоуи был потерян. Одиночество стало его верным спутником. Он три года жил бок о бок с людьми, которые теперь могут оказаться виновниками смерти Мирис.
Пастер прошел в тайную комнату и тяжело вздохнул, когда увидел на одном из стульев сидящего Роберта Оллфорда. Художник сел напротив и сжал губы в раздражении.
- Лицо попроще, Пастер, - в приказном тоне сказал коронер и улыбнулся, блистая безупречными белыми зубами. Гоуи скривился и зажмурился, прикрываясь ладонями от воображаемого ослепительного блеска.
- Смелюсь заметить, это либо коррупция, либо подработка в борделе, иначе вашей зарплаты здесь не хватило бы на виниры, - съязвил шатен, облокачиваясь на спинку стула и складывая руки на груди. Мистер Оллфорд засмеялся и подмигнул юноше:
- Все свое, чертенок, - заверил лысый мужчина. – Но ты на меня не смотри, в моем возрасте тебе такого не светит. Так что я бы на твоем месте, уже присмотрел бы себе бордель.
- Вы, наверное, плохо осведомлены о стоимости моих картин, мистер Оллфорд, - протянул Пастер, ухмыляясь.
- После срока за убийство твои картины никому не будут нужны, - в свою очередь в смешке расплылся мужчина. Гоуи не сдержался и хлопнул ладонями по столу, приближаясь к коронеру. На шее у шатена вздулась жилка. Лицо его исказила гримаса гнева. Коронер не дернулся. Вспыльчивость преступников была для него не в новинку.
- Я никого не убивал, - по слогам отчеканил Пастер, медленно занимая свое изначальное место. Он чувствовал, как нагревается кровь в его теле и этот бурлящий вулкан внутри него, готов был в любой момент извергнуться, уничтожая все на своем пути. Спокойствие, Гоуи. Все пройдет.
Зеркало-шпион показало, как в комнату для допроса зашла Оливия в сопровождении доверенного лица и мистер Уорлдвика. Ее тихие шаги и стук палочки, на которую она опиралась, эхом прошлись по помещению, пока девушка не заняла отведенное для нее место. Гоуи заметил, что что-то в ней переменилось. Кожа ее стала на тон бледнее, тонкие нежные губы обсохли, и сама Ньюман казалась исхудала. Не изменились лишь ее пустые серые глаза – они все также вызывали дрожь и трепет.