Вивека кивнула и снова улыбнулась вымученной улыбкой. Однако ее губы, накрашенные темно-фиолетовой помадой, остались плотно сжаты. Она взглянула на мужа, как бы прося его продолжать, но он широко раскрыл свои черные глаза, давая понять, что не знает, что говорить дальше.
Фрэнки поерзала на коврике. Ей сделалось неуютно. Она никогда еще не видела, чтобы родители не знали, что сказать. Она мысленно перебирала свои последние покупки, пытаясь понять, что именно вывело их из себя. Абонемент на «Сплетницу»... ароматизатор воздуха с ароматом цветов апельсина... полосатые носочки с пальцами... подписки на журналы «Us Weekly», «Seventeen», «TeenVogue», «Cosmogirl»... приложение с гороскопами... нумерологическое приложение... приложение с толкованием снов... утюжок для волос... «мужские» джинсы фирмы «Current/Elliott»...
Ничего такого, чтобы уж чересчур... Однако она так нервничала, что у нее аж контакты заискрили.
– Успокойся, лапочка! – Вивека наклонилась и погладила длинные черные волосы Фрэнки. Этот успокаивающий жест остановил утечку энергии, но внутри у нее по-прежнему все трещало и шипело, как фейерверк на Четвертое июля. Ее родители были единственными людьми, которых знала Фрэнки. Они были ее лучшие друзья, ее защита и опора. Расстроить их было для нее все равно, что расстроить весь мир.
Виктор еще раз глубоко вдохнул, выдохнул и наконец объявил:
– Что ж, Фрэнки, лето заканчивается! Нам с твоей мамой пора вернуться в университет, преподавать физику, химию и анатомию. Мы больше не можем заниматься с тобой дома.
И он принялся нервно постукивать каблуком по полу.
– И что?
Фрэнки озадаченно нахмурила свои ровненькие бровки. «А при чем тут мои покупки?»
Вивека положила руку на колено Виктору, как бы говоря: «Дальше лучше я!» Она кашлянула.
– Твой папа хочет сказать, что тебе уже пятнадцать дней. Каждый день он загружал в твой мозг сведения, которые обычные дети получают за целый год: математику, физику, химию, историю, географию, языки, рукоделие, рисование, музыку, фильмы, песни, моды, слова и выражения, условности и манеры, эмоциональную глубину, зрелость, дисциплину, свободу воли, мышечную координацию, речевые навыки, абстрактные понятия, восприятие глубины и расстояния, стремления и даже вкусы и интересы. Теперь у тебя есть все!
Фрэнки кивнула головой, гадая, когда же наконец дело дойдет до покупок.
– И вот теперь, когда ты стала очаровательной и умненькой девочкой-подростком, ты наконец, готова...
Вивека всхлипнула. Она взглянула на Виктора, и тот кивнул, призывая ее продолжать. Она облизнула губы, выдохнула, еще раз заставила себя улыбнуться и...
Фрэнки буквально трясло от напряжения. Этот разговор тянулся дольше, чем доставка с курьером, честное слово!
– Готова пойти в школу для нормалов! – выпалила наконец Вивека. Слово «нормалы» она произнесла с некоторым отвращением.
– А нормалы – это кто? – спросила Фрэнки, заранее боясь ответа. «Наверное, это какая-нибудь реабилитационная программа для шопоголиков!»
– Нормалы – это люди с обычной физиологией, не имеющие особых свойств, – пояснил Виктор.
– Ну, вот... – Вивека взяла с оранжевого лакированного журнального столика номер «Teen Vogue» и раскрыла его на первой попавшейся странице. – Вот такие, как они.
Она ткнула пальцем в рекламу H&M с фотографией трех девочек в лифчиках и коротеньких шортах: блондинки, брюнетки и рыженькой. Все три были кудрявые.
– А я тоже нормал? – спросила Фрэнки, испытывая не меньше гордости, чем сияющие фотомодели.
Вивека покачала головой.
– Почему? Потому что у меня волосы прямые, да? – спросила Фрэнки. Это был самый трудный из всех уроков!
– Нет, не поэтому, – ответил Виктор, устало усмехнувшись. – А потому, что я тебя сделал.
– Ну, так ведь всех же детей родители делают, разве нет? – спросила Фрэнки. – По крайней мере, обычно так говорят.
Вивека вскинула темную бровь. Дочь была отчасти права...
– Да, но я тебя сделал буквально, – пояснил Виктор. – Прямо тут, в этой лаборатории. Из идеальных частей тела, которые я изготовил своими руками. Я запрограммировал твой мозг, заполнил его информацией, собрал и сшил тебя, вставил тебе в шею контакты, чтобы тебя можно было заряжать. Ты не нуждаешься в пище, разве что для удовольствия. И, видишь ли, Фрэнки, поскольку в твоих жилах нет крови, твоя кожа... э-э... зеленая.
Фрэнки взглянула на свои руки так, будто впервые их увидела. И в самом деле: они были цвета мятного мороженого, как и вся она.
– Ну да, я знаю, – сказала она. – Разве это не высоковольтно?
– Да, конечно! – усмехнулся Виктор. – Именно поэтому ты не такая, как все, ты особенная. В твоей новой школе нет ни одного такого ученика, как ты. Ты будешь единственной в своем роде!