В море не останавливается эволюция, вообще то она на суше не стоит, просто ползёт медленнее.
Морских диалектов не счесть, а повадки некоторых видов ставят в тупик.
Не скажу, что после этого полюбил водных противников... Скорее наоборот, но полюбил океан.
Моя сила в нём действовала на десятки километров, чувство биение жизни оглушало. И я не удержался эту самую жизнь приумножать, но так чтобы это шло в пользу на многие десятки поколений.
- Яра, а зачем ты это делаешь? - перегородила мне движение растрёпа белый одуванчик.
- Что? - я немного отрешился от близкого окружение, тут дельфины в пределе чувствительности спаривались, можно им помочь в количестве потомства.
- Повышаешь уровень одноклеточных вокруг! Я фиксирую, везде, где мы появляемся он растёт! И рыбы плодиться начинают, как лемминги. Значит ты что-то делаешь! Зачем? - топнуть ножкой на сорока метрах толщи воды это искусство. - Ведь клан и так поддерживает состояние морей, рек, озёр и океанов и отличном состоянии!
- Нууу, у нас принято оставлять максимально естественный ход развития, если только кому-то из нас не приспичит что-то улучшить, мне приспичило, я тренируюсь. Всем польза. Не веришь собирай статистику и загружай вычислители.
Марьяна на слово не поверила, всю статистику за мной собирала, как прилежная лаборантка. Даже на диссертацию материала впоследствии хватило.
Вырваться для Турнира было неожиданно сложно. Мои лекции о океанической флоре и фауне, их привычках очень быстро включили в курс.
Всё же Целители товарищи редкие и в Академию соответственно попадают не часто, а уж неприятие к морским противникам скорее всего вообще не испытывают.
Но уговорился, сделал заранее больше записей, получил увольнительную.
Турнир как всегда был с размахом, а как иначе если его ещё сам Основатель создал?
Когда ещё паровики пыхали над дровяными котлами, а о подвеске имели самое наивное представление, когда лошади бегали быстрее машин.
На Улуш собирались соклановцы с ближайших земель, где проживало меньше миллиона людей.
Трассу вывернули опять в весьма экстравагантную кривую загогулину.
О том какие будут ответвления для гонки на правления можно только гадать.
Девочки уговорили Дору занять место пилота на скоростном болиде, который естественно тоже дорабатывался все это Лета.
Участников команд было очень много, как и самих команд.
- Владимир, ты нашу черепашку знаешь лучше меня, так что ты за механика, это понятно. Кисель штурман, но вторым механиком и запасным пилотом мы возьмём Кросса. - наш штатный подрывник и с механикой дружил твёрдо, и реакция у него была отличной.
- Вместе с Гончаром будет Шлёпа, его геокинез поможет выиграть пару долей.
- Как скажешь. - кивнули парни.
Другие участники часто подходили поглядеть на нашу дикую зверюшку.
Внешне она не сильно то и изменилась.
Такая же блестящая и зализанная. А вот колёса. Подвеска. Генераторы моторов в колёсах, турбина нагнетателя претерпели кардинальные замены на более высокоточные версии.
Это уже были не подделки школьников на заводах между занятиями.
Накрываю аурой всю машину стараясь её почувствовать всеми клеточками своего тела.
В предварительные прогоны удавалось держать это состояние несколько часов, теперь же предстояло слиться с ней на несколько дней.
- Гудок на место. - похлопал меня по плечу Кисель.
- Едем.
Гудок на старт.
… когда-то, когда я не сидел за управлением перехватчика, когда меня не гоняли Тарас и Хлоя, до того, как меня прогнали через постоянные мясорубки эфирных боёв, часто оканчивающихся в лазорете наш зверёк казался мне быстрым.
Мне даже становилось дурно на вертикальных манёврах...
И не скажу, что с колёсами от этого всего опыта стало проще.
Однако исчез мандраж, а чувствуя черепашку как свои ноги и руки повторить танец Марины... было невозможно.
Ускорение в тысячу вёрст за семьдесят долей, это как выстрелить собой из скорпиона. Инерция могла размазать нас о заградительные барьеры.
И я рывками ускорялся и менял траекторию, снова рывок, и так вновь и вновь... пока передо мной не открылась чистая трасса.
Первый круг и снова перед носом маячат чужие болиды.
Нырок обход, справа, слева, по обочине, нырок, скачок... и вновь открытый трек.
Третий, пятый
- Яра! Мы вторые! Вторые! - ликует рядом Кисель, но я его слышу как в трубе.
Теперь всё станет только сложнее, гонка на управляемость и выносливость...
Кочки, ямы, лужи, реки, пруды, стены вертикальные и с отрицательным уклоном...
День, ночь, день, ночь... четверо суток.
И лишь дважды меня подменял Кросс.