Поэтому-то на уроках "закона божьего" нам внушалась необходимость повиноваться царю и богу.
Мы должны были зазубривать страницу за страницей.
С нас не спрашивали, чтобы мы понимали, сознательно усвоили то, что написано в скучном казенном учебнике: мы должны были отвечать, как попугаи, а главное, -- запрещалось мыслить своим умом и рассуждать.
Но, конечно, с самого первого класса мы понимали, что эта бессмысленная зубристика нам совсем не нужна, что если мы безропотно согласимся забивать себе голову, то из нас не получится ничего, кроме бессловесных тупиц (таких мечтали воспитать из нас царские министры "народного просвещения").
Все это мы понимали чуть ли не с первого дня поступления в гимназию. И мы начинали бороться.
Все восемь гимназических лет -- это сплошная война.
Мы находили множество способов, чтобы обмануть, провести, сбить с толку наших врагов.
Все считалось дозволенным, все средства хороши во время беспощадной битвы.
Наши враги были сильны.
Они тоже напрягали все силы, главным образом, на то, чтобы поймать нас в наших преступлениях, уличить, наказать.
Конечно, не все учителя были плохими людьми, но ведь и между тюремщиками бывают иногда люди с добрым сердцем; все же, пока они тюремщики, они должны исполнять свои жестокие обязанности.
Иногда бывало нестерпимо стыдно и противно все свои мысли, всю свою энергию напрягать только на эту борьбу, на обман, на придумывание новых штук, чтобы избавиться от плохой отметки и наказания.
Бывало противно и стыдно, но ничего не поделаешь! Стать послушным, примерным зубрилкой, подчиниться безропотно всем казенным правилам? -- Нет, нет, большинства из нас чувствовало, что это невозможно, тогда надо убить в себе все живое, свободное, смелое.
Вот о такой школе вы прочтете в книге "Школьник Свен".
Хорошо, что вам приходится только читать об этом в книгах.
I
Христофор Колумб
Свен Бидевинд сидел всегда на одной из средних скамеек. Каждый месяц, когда выдавались отметки [В Норвегии в школах каждый месяц выдают табели с отметками или баллами как за успехи по каждому предмету, так и за поведение; сообразно с общей суммой баллов делается список учеников, по которому они и размещаются в классе на местах (партах или пультах) -- лучшие ближе к учителю, а худшие -- в самый конец], он подвигался то на одно место вниз, то на одно место вверх, не покидая середины класса.
Он поступил в гимназию два года тому назад в средний класс и ничем не отличался от остальных, кроме того, что говорил на несколько ином наречии, чем большинство в городе. Он был родом из южной провинции и очень твердо произносил букву "р". Кроме того, у него была привычка, когда он сидел в классе и слушал, наклонять голову на один бок и смотреть на учителя одним только правым глазом, в то время как левый был устремлен прямо на кончик собственного носа.
-- Что это ты всегда так ходишь в бидевинд [Когда ветер дует в косом направлении от носа корабля и надувает паруса на одной только стороне, противоположной ветру, и корабль имеет перекошенный однобокий вид, по-английски зто обозначается термином ходить в -- by the wind -- (бой дзи уинд) -- норвежцы произносят -- бидевинд, в переводе -- "через -- ветер"], Свен? -- сказал однажды адъюнкт [младший учитель] Свеннингсен, передразнивая его. И с тех пор кличка Бидевинд осталась за Свеном.
Итак, повторяю, Свен Бидевинд был самый обыкновенный мальчик, сидевший в классе на средних скамьях.
На него обращали не больше внимания, чем на остальных, сидящих рядом с ним и находившихся как раз посредине между шестерками и розгами, с одной стороны, и единицами [единица в Норвегии высший балл, а шесть -- низший] и наградами -- с другой. Но учителя недолюбливали Свена за то, что он был очень невнимателен и часто ленился. Способности у него были значительно выше средних; когда дело касалось сообразительности, Свен Бидевинд был всегда один из первых; но если нужно было что-нибудь твердо заучить, Свен был последним. На это он был совсем не мастер и уроки свои знал всегда приблизительно и наполовину.
-- Ты бы перешел в штурманскую школу, Свен, -- говорил ему адъюнкт Свеннингсен, -- здесь в гимназии тебе, право, не место.
И Свен Бидевинд получал свою обычную отметку -- два с половиной -- и шел на свое место под сердитое ворчание Свеннингсена:
-- Тебе, по совести говоря, следовало бы поставить шесть, потому что твои знания ровно ничего не стоят.